Яр Серебров - Фронтир Индикона. Дорогами ветров. Часть III

Наглядная демонстрация показала владельцам судов, что корабль Ярунга не только двигался при спущенных парусах, но и легко догонял любое судно. Колдовство! Здесь сыграл роль и мегафон, и разрушение судна «страшным огнём». Суда останавливались по первому требованию и более не оказывали сопротивления.

Павел Петрович, решив что я справлюсь тут без него, спустил на воду катер со вторым «Гладиатором» и лично принялся окучивать малые лодки. Прямо мальчик с игрушками.

За несколько дней мародёрки мы захватили семьсот с лишним пленных, восемь судов доу и много чего полезного, оказавшегося под завалами дворцов-складов местных вождей: шкуры быков и леопардов, масло ши, дикий рис, семена люпина, железо и золото… Трайк погрузили на Варяг, и целая вереница тяжело груженных судов двинулась в обратный путь.

Две недели спустя

Сроки поджимали, но целая когорта маститых химиков позволила быстро завершить очистку церия и других элементов, необходимых для активации ключа. Мы успели, и теперь все напряженно ждали результата. Я ничего не скрывал, а чужой мир и рисунок звёзд не позволяли ставить мою версию под сомнение. Все работали на совесть.

Сейчас всё готово. Снимаю ключ и, вытянув шлейф, подключаю к двадцать первому порту кабель вычислителя. Набираю команды, все данные: экваториальные координаты звёзд из списка присутствующих на небе, время в часах, минутах и секундах, координаты. Программирую порты вывода сигнала, а пусть будет сто сороковой. Ключ кладу на дно стеклянного химического реактора, промываю, выкачиваю воздух и заливаю девяносто процентной сверхчистой селеновой кислотой. Сколько раз я уже проводил эту операцию… Но всё без толку, может где-то закралась ошибка? Не знаю. Манипулятором ссыпаю сульфид молибдена.

Наблюдаю реакцию в окошко. От него только что отошёл Отто Байер:

– Герр Алесандр, почему сульфид не реагирует с кислотой? Концентрированная селеновая кислота способна даже золото растворять, образуя селенаты.

– Потому, Отто, что ключ играет роль ингибитора, и в определённом радиусе ни одна реакция не идёт. Мы много чего перепробовали и фото, и механоплазмохимические реакции.

– Удивительно!

Наконец ссыпаю нано-порошок сверхчистого церия и… Опять ничего!

– Вот же гадство! Чёртов гамма режим!

– Герр Ярослав, что же делать? Мы все умрём… – всхлипывает где-то в стороне Гретта.

– Нет, у нас есть ещё варианты, будем пробовать.

Подхожу к соседнему реактору и провожу аналогичные манипуляции: лантан, неодим, самарий, тербий, эрбий…. За день мы истратили всё, что смогли получить из песков близ лагеря и россыпей озера кевенги. И с каждой неудачей лица людей серели всё больше и больше. Остался поселений доступный нам металл – лютеций, всего два килограмма, с огромным трудом выделенных из тысяч и тысяч тон ильменитового песка. Я откладывал его на четвёртую стадию, хотя какая уже разница.

Серебристо-белый порошок с жирным блеском ссыпается на дно и ничего…

– Вот теперь точно всё, – заявил Иван. – Похоже, мы проиграли, Ярослав Александрович.

Я, обхватив голову, сидел рядом с реактором.

– Неужели всё напрасно? – Мартин выглядел подавленным.

– Там что-то происходит! – взвизгнула Гретта.

Мы не успели среагировать, как ослепительно белый луч мгновенно испарил крышку реактора, а заодно и часть крыши, как и в прошлый раз потерялся в ночном небе.

– А-а-а-а-а! Получилось! У нас получилось!

Теперь все начали восторженно носиться, обнимать и поздравлять друг друга с победой. Веселье плавно переместилось на улицу, по столь торжественному случаю были распечатаны запасы голубого сыра, персидского вина и первого этом мире виски. Пир длился пол-ночи.

Проснулся я от того, что экран моего компьютера загорелся. С пьяной лавочки я долго не мог понять, почему он постоянно перезагружается и мигает, почему по экрану ползут какие нелепые символы.

В комнату ворвался красный словно рак Павел Петрович:

– Негодяй! Подлец! Со мной! – он взревел как бык. – С боевым офицером генералы не смели так разговаривать!

– Павел Петрович, успокойтесь. Кто там вам нагрубил, что вообще происходит? – Я недоуменно переводил взгляд то на экран, где пошла совсем уж абракадабра, похожая на заставу из матрицы, то на задыхающегося от злости Павла.

Появилось третье лицо – личный секретарь, индус Бамон с моей гарнитурой. Дрожащим голосом он произнёс:

– Простите, великий, я не смог ему отказать. Он требует позвать вас.