И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

«Вблизи женщины напоминают пионы (в других местах своего сочинения он сравнивает их щеки со свеклой и сырой говядиной. – У. С. ); рожи у них ярко красные, а черты их крайне грубые. Фигурами они напоминают медведиц, а их платье – это мухоморы, вырванные бурей» [353].

Et ex uno disce omnes [354].

Киргизцы – фанатичные и даже суровые магометане, однако, подобно некоторым окраинным арабам Африканской пустыни [355], не строго придерживаются ритуалов и омовений, дозволенных Пророком, пренебрегают молитвами и крайне невежественны в догматах веры. У них широко распространены колдуны и прорицатели, которые гадают по крови и внутренностям лошадей и других жертвенных животных. Но в целом отношение киргизцев к религии весьма поверхностное – хуже, чем у несчастных народностей тундры.

Все киргизцы, за исключением бурутов, являются подданными России.

На этом закончим наш краткий и несовершенный обзор народностей, населяющих Восточную Россию, и рекомендуем читателю, желающему получить более подробные сведения, обратиться к посвященным этому предмету сочинениям.

Балаково. – Волгск. – Саратов. – Немецкие колонисты. – Долина Иловли. – Камышин. – Ночная поездка по степи. – Дубовка. – Царицын. – Кавказские князья. – Семья черкесов. – Сарепта. – Черный Яр. – Мираж. – Енотаевск. – Песчаная пустыня. – Очертания Астрахани.

Надо признать, что, хотя пейзажи Поволжья довольно однообразны, они настолько красивы, и река до такой степени величественно огибает покрытые лесами горы и мысы, выступающие как на берегах Норт-Девона [356], что от них невозможно оторвать глаз. Выше по течению вид примерно такой же, как вблизи Самары, ниже он более открытый, а в конце прекрасного плеса вдали возникает Архангельское [357]. Дорога при выезде из Балаково идет по низине на небольшом расстоянии от реки и густо покрыта дубняком. Петляя по нему, дорога с равнин, замечательных все тем же коичнево-золотистым лесом, постепенно приблизилась к высокому кряжу, откуда мы в одночасье по крутому склону спустились к Волгску. Сгущались сумерки, и среди смутных очертаний домов замерцали огни города. Сияние редких звезд, пробивавшееся сквозь облака, озаряло широкое русло реки, по которой сновали туда-сюда лодки рыбаков, и свет фонарей их напоминал огни святого Эльма. Почтовая станция Волгска была самой ухоженной и лучшей из всех, что мы встречали на этом шоссе, а ее хозяин и его жена – невероятно любезными. Если бы я обладал способностью видеть будущее, то наверняка бы предположил некую мистическую связь этого обстоятельства с гостеприимным приемом нас в Астрахани, которая – но тогда я этого не знал! – фактически принадлежит мистеру Сапожникоффу [358]. Но как бы то ни было, нужно признать, что его щедрость и энтузиазм позволили превратить этот город в привлекательный даже для проезжающих. Мистер Сапожникофф много сделал для Астрахани, и, кроме всего прочего, недавно построил в ней на свои средства церковь.

Фонари на экипажах обычно используются только на шоссе, поэтому ямщики страдают не от темноты, а от этого искусственного света. Когда мы выехали из Волгска, луна не показывалась, было пасмурно и так темно, что вознице пришлось воспользоваться нашим маленьким ручным фонарем. Встретив на пути шаткий мостик или резкий поворот, он спешивался и, держа в руке этот фонарь, вел упряжку под уздцы. Наш ямщик был не из трусливых и почти все время гнал лошадей рысью, так что мы достаточно быстро проскочили этот участок пути. К счастью, дождя не было, хотя гремел гром. На следующей почтовой станции, Ключи [359], почтмейстер тянул с предоставлением нам лошадей, но мы настояли на этом. Так как наш ямщик не имел опыта ночной езды, мы предпочти взять более опытного. Замечу, что путешествующие в это время зачастую могут рассчитывать на лучшую упряжку и возничего, а сам факт прибытия на станцию ночью, когда большинство людей спит, восхищает почтмейстеров. Утром мы наткнулись на экипаж, в котором в Астрахань ехали два человека, но, заблудившись в темноте в горах, они были вынуждены распрячь своих лошадей и заночевать прямо на дороге.

Следующим вечером, 4 октября, мы оказались почти в таком же положении, поскольку на последнем перегоне перед Саратовом ночь наступила раньше наших ожиданий, поэтому, сделав пару резких и не вполне понятных разворотов на месте, ямщик шепотом признался, что сбился с пути. И тут вновь пригодился наш фонарь, ибо, несмотря на плохие мосты и скверную дорогу, наш возница, оказавшийся ненамного лучше предыдущего, смог найти дорогу. Маленькая свечка в фонаре быстро сгорела и нас окутала кромешеная тьма. Но в этот миг как раз зажглись звезды, и через пару часов, уже в полночь, мы уплетали превосходную еду в качестве единственных постояльцев большого русского отеля в Саратове.