И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Наконец, монголы представлены в этих местах элютами, или калмыками [311], три народности которых стоят лагерем в каспийских степях. Хошеутам [312]выделен район на левобережье Волги между ногаями и киргизцами, земли на правобережье вплоть до Маныча [313]почти поровну разделены между дербетами и торгоутами [314], которые граничат, соответственно, с областью донских казаков и морем [315].

К югу от них находится большая группа кавказских народностей. Поскольку ничего подобного ей в мире нет, она заслуживает отдельного рассмотрения. Территориальное размещение славянского, финского, самоедского, татарского и монгольского населения Европейской России до сих пор подробно не изучено.

Территория обитания огромной финской группы, ныне проживающей в самых северных частях России, некогда простиралась на западе до рубежей Германии, а на юге – до побережья Черного моря. Это население уже давно вытеснено со своих богатых пастбищ и благодатных кочевий славянской миграцией, которая случилась позднее, но тоже в далекие времена. Их обособленный образ жизни даже там, где они соседствуют с поселениями своих хозяев и преемников, а также то, что они проживают вне цивилизации в дремучих северных лесах, не позволяют хотя бы приблизительно оценить характер изменения их численности. Однако следует признать, что на практике кочевые народности всегда уступают оседлому населению. И все же, имея перед глазами примеры оседлого образа жизни остатков прежних кочевников – таких, как проживающие к западу от Волги черемисы, чуваши и мордва, вряд ли стоит ожидать их вымирания в будущем подобно североамериканским индейцам. В целом русские власти, обычно не отличающиеся мягкостью, в данном случае проявляют большую терпимость и сдержанность – они не только не изгоняют инородцев и не захватывают их земли, но, напротив, закрепляют за ними их древние владения.

Относительно собственно финнов я ограничусь цитированием фрагмента из сочинения Макса Мюллера, в котором дана подробная характеристика современного состояния этого древнего народа: «Собственно финны, или, как они сами себя называют, суомалайнен ("болотные жители"), проживают в финских провинциях (ранее принадлежавших Швеции, но в 1809 г. присоединенных к России), а также отчасти в Архангельской и Олонецкой губерниях. Их численность составляет 1 521 515 чел. Россия управляет финнами довольно мягко, и их страна, хотя и является более заболоченной, чем метрополия, ежегодно приносит прибыль. Финны – самый развитый народ из всех финских, и, за исключением мадьяр, единственный из них, которых можно отнести к цивилизованным и цивилизующимся народам мира. Их литература, но, прежде всего, фольклор, свидетельствуют о наличии у них высокой культуры в так называемые мифические времена, и доказывают, что раньше они обитали в местах, более благоприятных для расцвета поэзии, чем сейчас. Эти песни до сих пор бытуют среди простого народа в устном виде и сохраняют все признаки правильного размера и древнего языка. В последнее время у финнов, несмотря на русское доминирование, наблюдается расцвет национального духа, и появившиеся благодаря этому труды Шёгрена, Лённрота, Кастрена и Келлгрена [316]дали поистине удивительные результаты. От стариков была записана эпическая поэма, сравнимая по объему, цельности и великолепию с «Илиадой» [317]7, заставив на мгновение забыть все то, что всегда считалось у нас прекрасным. Конечно, финны – не греки, а Вяйнямёйнен [318]– не Гомер, но финский поэт настолько удачно использовал краски родной природы и изобразил окружающую его действительность, что «Калевала» обрела не меньше достоинств, чем «Илиада», и может претендовать на место пятого национального эпоса всемирного значения наряду с ионийскими поэмами, «Махабхаратой», «Шахнаме» и «Песней о Нибелунгах» [319]. Нынешняя цивилизация Финляндии, ее школы и университеты (Гельсингфорсский [320]), литература и форма управления – это больше германская культура. Но финские черты проявляются и у нынешнего народа. В его литературе печаль смирения нарушается необузданным неистовством, а созерцательность практически стала национальной особенностью» [321].

В первую очередь среди финских народностей следует упомянуть черемисов, которые живут вблизи, но чаще в некотором удалении от Волги. Этим они отличаются от русских, которые обычно селятся по берегам рек. Черемисы строят свои селения как попало, у них нет прямых улиц, как в русских деревнях. Черемисы, пожалуй, несколько ниже ростом своих соседей, крепкие и смуглые, а их женщины безобразные. Они крайне нелюдимы, и мало кто из них говорит по-русски. Считается, что их язык похож на финский, но с сильной примесью слов явно семитского происхождения [322], основная часть которых носит более или менее религиозный характер, ведь черемисы долгое время находились под властью казанских татар, что повлияло на их культуру и язык. После падения Казани эта народность долго сопротивлялась русским, и даже сегодня она, подчинившись им, никоим образом не смешивается со своими новыми хозяевами. Спокойные и безобидные, имеющие простое, но действенное самоуправление, они дают своих хозяевам мало поводов для вмешательства в свои дела. Справедливости ради надо сказать, что русские власти мало докучают им. У всякого черемисского селения есть свой каштан, или староста, имеющий несколько помощников, называемых асбары [323]. Полномочия каштана передаются по наследству, но его преемник должен быть одобрен народом.