Луи Шадурн: Где рождаются циклоны

Раз, как-то во время местного праздника в деревне, смежной с владениями Дюпона, одна женщина, бывшая его любовницей, пожелала ему что-то сообщать.

— Мой муж, — сказала она, — намерен вас отравить. Он приготовил «куинбуа» и носит его при себе, в маленькой стклянке. Смотрите, когда вам предложат пунш, не пейте его. — Хорошо! — сказал Дюпон. Вечером праздник был в полном разгаре. Был устроен бег с факелами и толпа запрудила большой двор Дюпона; он велел открыть несколько боченков с тафией и сказал народу речь. Алкоголь и слова оратора опьянили толпу, которая во все горло орала: «Да здравствует Дюпон!» в то время как гремела музыка.

— Внимание! — сказал Дюпон.

Послушная толпа умолкла.

— Я тронут выражением ваших чувств, — продолжал он. — Но среди вас есть изменник.

— Этого не может быть, — единодушно протестовали собравшиеся.

— Нет, это так, — подтвердил Дюпон, — есть человек, который хочет меня убить.

— Кто это? — мы его задушим!

Дюпон жестом мстителя указал пальцем на одного из черных, больше всех выражавшего свое возмущение.

— Вот тот, который желает моей смерти, — громко произнес Дюпон.

Обвиняемый бросился на землю и, ударяя себя кулаком в грудь, клялся, что у Дюпона нет более преданного слуги, чем он.

— Лжец! — сказал Дюпон. — Яд в твоем кармане. И, подскочив к этому человеку, он схватил его за белую полотняную куртку, быстро сунул руку в один из карманов и вытащил маленькую стклянку, которую и показал толпе.

Раздались яростные крики:

— Смерть ему! смерть!

Отравитель сразу присмирел. Он начал стонать: «Простите, мусью Дюпон, простите!», ожидая, что тут же будет линчеван сторонниками этого замечательного лидера.

— Смирите ваш гнев, граждане и гражданки, — произнес Дюпон. — Я сейчас докажу вам, что этот несчастный не в силах сделать мне вред и что мое колдовство сильнее его заклинаний.

Сказав это, он высоко поднял стклянку.

— Я это выпью.

— Нет! — простонали собравшиеся в невероятном волнении.

И Дюпон выпил, потом с презрением бросил пустую фляжку распростертому преступнику.

— Убирайся, — сказал он. — Дайте ему уйти, — приказал он толпе, с величественным видом.

Затем он прищелкнул языком.

Восхищенная толпа понесла его, как триумфатора. Негритянки осыпали его цветами и он всех их перецеловал. Бал там-там продолжался всю ночь, при свете подвешенных к ветвям манговых и хлебных деревьев венецианских фонарей. Избиратели были все пьяны и очень довольны, что нашли великого колдуна. А великий колдун удалился с несколькими друзьями, и все они от смеха надорвали себе животы.

В стклянке вместо яда была просто малага.

Хижины прячутся в зелени бананов. В воде канала отражаются стройные пальмы. Дорога вьется змеей по берегу потока, скрывающегося под сенью бамбуков и лиан. Мы обливаемся потом. Воздух пропитан влагой.

Улицы полны крика и споров. В этой духоте люди постоянно находятся в брожении. Воняет тухлым жиром и мускусом.

Две маленьких проститутки, одна черная, другая мулатка, расхаживают в оборванных белых платьях. Они говорят мне: «Приходи к нам». Я пошел за ними. Они жили в хижине на столбах, в глубине грязного двора. Ветхая занавеска разделяла комнату на две части. Оставалось места ровна столько, чтобы поместиться на ящике. Я не знал, что сказать. Они улыбались. Я дал им папирос и один шиллинг. Потом, стараясь яснее выражаться, сказал: «Уже поздно. Пакетбот скоро отплывает. Я должен итти». Мулатка покачала головой, и, взяв меня за руку, увлекла за занавеску. На сеннике спал, завернутый в дырявую простыню, ребенок. Женщина, не говоря ни слова, легла рядом с ребенком и подняла юбки. Но я отвернулся и отвел руку, которую она мне протягивала. На пороге молча караулила ее черная сестра и не старалась меня удержать.

— Вест-Индия! — пробормотал я, разваливаясь в бесшумном автомобиле, мчавшем меня по узкой улице с многочисленными магазинами. Вот прекрасная лавка, где навалены пряности и табак из всех стран. Пахнет корицей и инбирем. Покупая папиросы «Капстан», кожаный чемодан и морскую фуражку с большим козырьком, я вспоминаю начало одной книги Конрада и испытываю чувство удовлетворения находиться в городе, где все можно достать, где все говорит о комфорте и где сейчас, в холле отеля я получу освежающий лимонад.

Но мы проезжали мимо довольно высокой серой стены. Сквозь полуоткрытую дверь видны железные решетки. Кажется это тюрьма. В ней даже есть превосходная виселица.