Луи Шадурн - Где рождаются циклоны

Скрестив руки под оттороченным бархатом большим воротником своего мак-ферлана, дон Пепе улыбается. Красный отблеск заходящего солнца освещает его костлявое лицо. Корабль двигается вперед, но он твердо стоит на палубе. Глядя на море, он моргает своими маленькими глазами. Он улыбается будущему, улыбается этому зеленому и коварному морю, на котором еще долго будут колебаться его надежды на успех.

Внезапно погода изменилась. Настоящая зима, порывы резкого ветра, неспокойное море. Мы обогнули Азорские острова.

Море серое, вся его безбрежная поверхность покрыта барашками. Волны ударяют сзади, немного наискосок и увеличивают скорость хода; эти длинные и могучие волны поднимают корабль и разбиваются о левый борт, обдавая его изумрудными брызгами.

Сквозь разорвавшиеся облака проглянуло солнце; на посветлевшем горизонте вырисовываются то поднимающиеся, то опускающиеся темные горы воды. Пенистые гребни волн отливают всеми цветами радуги. Летают чайки. Ветер уносит и переворачивает их.

Путешествие не могло окончиться без бури. Ветер переменился. Волны ударяют теперь навстречу, немного наискосок, замедляя ход корабля. Качка увеличивается. Кажется, будто море поднимается над горизонтом, вздувается и хочет разбить борта парохода. В буфете падают тарелки.

Я стою на палубе, ухватившись за перила. Палуба по временам принимает почти вертикальное положение. Волны набегают под корабль, приподнимают корму и винт вертится в воздухе. Тогда весь корпус корабля вздрагивает. Волны разбиваются о борта о глухим щумом. Они точно бешеные, точно дьяволы, с белыми пятнами, брызгающие пеной. Иногда они катятся громадной темной массой, похожей на скалы; поднимаются к небу, вздуваются, потом рассыпаются мелкими брызгами.

Иногда же следуют одна за другой, как украшенные перьями скачущие индейцы.

Ночью можно различить только бесформенный хаос, полный белых привидений.

Сегодня вечером по небу неслись громадные лиловые, с розовым оттенком, тучи. На горизонте было светло и точно полоса яркой меди ограничивала покрытую барашками массу воды. Потом, когда солнце скрылось, море внезапно сделалось совсем, черным; ветер засвистал в такелаже и яростнее стали вздыматься волны.

Нет никакой возможности спать. Все время сваливаешься с койки на пол. Слышен стук, треск, глухие удары. Грохот такой, точно всю ночь идет бомбардировка. Волны ударяют в иллюминатор. Машине беспрестанно приходится работать впустую и весь корабль содрогается как в истерике, в то время как винт вертится в воздухе. Он скрипит, он стонет, он страдает.

Корабль разрезает волны. Но они, угрюмые и яростные, идут на приступ. Вот он все больше и больше валится на бок… поднимется ли он? Да, он поднимается, легко, одним порывом разрывая море, которое ревет и плюется вокруг него. Волны сталкиваются. Дымятся, пенятся и белыми пятнами покрывают море до горизонта. Под кораблем образуется пропасть, точно кто-то втянул воду в самую глубину океана. Вот поднимается гигантская, как зеленая скала, волна и обрушивается на левый борт с грохотом землетрясения.

Самое интересное это изменившаяся перспектива.

Ровная поверхность моря при спокойном состоянии превращается в целую систему гор, беспрестанно опрокидывающихся. Точно открываются долины, будто появляются сверкающие снегом вершины.

Чайки мелькают среди волн, затем поднимаются прямо кверху, как ласточки над полем.

Без устали работает машина, но чувствуется, что ей тяжело. Пошел дождь. Опускаются серые сумерки. Море ревет. Издалека доносится глухой шум обвала.

Последняя ночь на корабле. Она будет неспокойной. Долго будешь ты ворочаться на своей койке, несчастный атом, бросаемый из стороны в сторону, неуверенный в завтрашнем дне, неуверенный даже в часе, даже в минуте, которые должны наступить. Корабль это упрямый механизм, который со свистом и презрением перебрасывают волны. Весь корпус его стонет. А, между тем, каждая часть его крепко держится на своем месте, каждый лист обшивки поддерживает своего соседа. И механизм работает, работает без устали, прокладывая путь сквозь хаос враждебного, сорвавшегося с цепи мира. В этой железной скорлупе несчастные души колеблятся как огонь лампы от ветра. Задует ли вихрь одним порывом все эти мигающие огоньки? Погрузит ли их в ужасную, ледяную пустоту?

Над бесцветным хаосом моря тянется длинная светлая полоска дыма; понемногу она удаляется и наконец исчезает. Это пароход, идущий своим путем, еще более трудным, чем наш, так как громадные волны бьют его спереди и преграждают путь своею грудью. Ветер ему навстречу и буря перед ним. Он проходит, точно призрак корабля, унося через разыгравшиеся стихии призраки живых. Мы не можем оторвать глаз от этой светлой полоски дыма, от света, все более и более слабого, в котором есть что-то человеческое, который напоминает мысль, исчезающую во мраке.