Луи Шадурн: Где рождаются циклоны

Полицейские хватают всех, кто более или менее подходит к роли солдата, и, несмотря на протесты несчастных, командуют: «в казармы, марш!» Инспектирующий находит роту в полном порядке, которая после его отъезда немедленно распускается.

Бывают также случаи реквизиции. Нередко случается, что на границе Колумбии шайка конных иррегулярных войск устраивает набег на Венецуельскую территорию. Это просто бандиты, которые захватывают несколько быков, вешают пастуха и удирают. Но начальник приграничного округа — генерал или полковник — конечно, не упускают подобного случая. «Неприятель перешел на нашу территорию». Немедленно объявляется мобилизация и реквизиция лошадей, седел, оружия, продовольствия, которых владельцы, конечно, не получат обратно, когда победоносный отряд, во главе с увенчанными славою начальниками, возвратится с охоты на грабителей, которых давным-давно и след простыл.

— Да, дорогой monsienr, — продолжает дон Пепе, — если бы у меня было время, я мог бы представить вам целую галлерею портретов замечательных негодяев! Теперь эта страна отчасти обрела свою жизненную силу, но я, monsieur, знал времена владычества Кастро и был его жертвой.

Освещенное во мраке лицо дон Пепе принимает печальное выражение, но оно скоро заменяется иронической улыбкой, — Я был тогда землемером в небольшом прибрежном местечке, которое терроризировал президент штата, один из фаворитов Кастро. Я привез с собой несколько боченков рому, который в этих местах считался редкостью. Дон Антонио, т.-е. тот президент, о котором я говорил, изъявил желание купить у меня часть этого запаса. Я назначил ему цену, но он нашел ее дорогой; я же, несмотря на его гнев, стоял на своем. В два часа дня я был арестован, по обвинению в шпионстве, и посажен в «Ротунду», с несколькими кило железа на ногах. Понадобилось вмешательство посланника Соединенных Штатов, чтобы мои ноги освободили от прикованных к ним ядер, да и то это сделали только через три дня. Я оставался в тюрьме четыре месяца и лишь благодаря настояниям того же посланника, являвшегося тогда представителем Франции, я был выпущен на свободу, но с запрещением пребывания в этом местечке.

— За эти четыре месяца, дорогой monsieur, я был свидетелем нескольких забавных сцен.

— Один политический деятель, дон Мартын… враг Кастро, сидел и днем, и ночью на цепи, недалеко от меня. Он был лишен права, получать пищу извне и ему давали самую отвратительную еду, в которой плавали насекомые. Раз как-то тюремщики, для забавы, посадили этого несчастного в кадку с нечистотами, так что видна была лишь голова, и, потрясая топориками, делали вид, будто хотят его обезглавить. Обезумевший от ужаса, заключённый нырял с головой в нечистоты. Эта шутка очень позабавила тюремных надзирателей, а Кастро, узнав об этом, хохотал до упаду.

— Молодой колумбиец, арестованный, как и я, без всякой причины, был закован совершенно голым. Каждое утро он получал сорок палочных ударов, а затем на него выливали сорок ведер воды, для его успокоения. После моего освобождения я отправился на Тринидад и явился в Колумбийское консульство, чтобы засвидетельствовать об обращении с моим злополучным сотоварищем. Молодого человека вскоре после этого выпустили. Понадобилась угроза интервенции, и тогда только обратили внимание, что его приняли за другого.

Наша тюрьма, со всеми ее ужасами, была еще хороша в сравнении с гнилой тюрьмой в Маракаибо, где в камерах постоянно стояла вода. Несчастные заключенные сидели там годами, самым жестоким образом позабытые правосудием, которое не могло предъявить им никакого обвинения, кроме только того, что они не понравились Кастро. Полковник Гонзалес К. был заключен в эту тюрьму. Скованный с ним другой заключенный оказался журналистом, страдавшим дизентерией. И вот он должен был до двадцати семи раз подниматься ночью, чтобы сопровождать до ямы человека, к которому был прикован. Этот последний умер. Полковник три дня оставался прикованным к полуразложившемуся трупу.

Кастро был большим любителем женщин. Раз у него являлось желание, он не переносил отсрочки в его осуществлении; вследствие этого он был окружен целой компанией сводников и сводниц, из коих многие принадлежали к лучшему обществу. Стоило ему встретить на каком-нибудь собрании или даже на улице девушку или молодую женщину, которые ему нравились, как тотчас же тайный уполномоченный шел к родителям или к мужу с предложением торга. Дело обстояло просто. Если они не соглашались — тюрьма или конфискация имущества. Предлог всегда находился да к тому же кто стал бы протестовать? Каждый боялся раскрыть рот. Вошло в обычай, когда он бывал на балах, приготовлять ему маленькую гостиную для его интимных удовольствий.