Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Всеми этими сведениями о северо-востоке Азии картография и вообще наука обязана в первую голову Федоту. Алексееву Попову, а также Семену Дежневу. Витус Беринг ехал открывать уже открытое и знал это.

Имело ли смысл при таких условиях все-таки посылать экспедицию?.. Безусловно, потому что хоть о проливе и знали, но в целом картографический материал был очень противоречив, и истину трудно было отличить от фальши, потому что не было никаких письменных свидетельств о плаваниях (отписки Дежнева в то время еще не нашли), потому что отсутствовали географические сведения о проливе. Так что Петр Первый поступил вполне логично, не доверившись карте Страленберга.

Но почему Витус Беринг встал во главе такой экспедиции?.. Чтобы ответить на этот вопрос, познакомимся, с некоторыми фактами из биографии прославленного мореплавателя.

Витус Беринг родился в 1681 году в Дании, в городке Хорсенсе. Юношей он совершил плавание на голландском корабле в Ост-Индию, и это обстоятельство сыграло решающую роль в его жизни. В 1703 году он вернулся в Амстердам, и там молодого моряка завербовали на русскую службу. В России Беринг возил лес на остров Котлин, где строилась «фортеция» Кроншлот (будущий Кронштадт), командовал дозорным кораблем, следившим за действиями шведов, участвовал на двадцатипушечной шняве в Прутском походе Петра, затем был переведен в Балтийский флот, сражался со шведами; постепенно его повышали в чинах и переводили на все более и более крупные военные корабли. Очевидно, служил Беринг добросовестно, но о его заслугах и личных качествах можно судить по следующему факту, После окончания Северной войны он в отличие от многих других офицеров не был повышен в чинах. Беринг обиделся и подал в Адмиралтейств-коллегию прошение об отставке, которая немедленно была приняла. 10 марта 1724 года Беринг уже получил паспорт на выезд в Данию, но минула весна, затем лето, а Беринг все не уезжал из Петербурга на родину.

Почему?.. Видимо, потому, что его прошение об отставке было всего лишь демаршем, предпринятым с целью добиться повышения, и поспешность Адмиралтейств-коллегии обескуражила незадачливого дипломата. Беринг отлично понимал, что возвращение в Данию не сулит ему ничего хорошего, что нигде он не сможет занять столь высокого и обеспеченного положения, как в России. Вот почему он продолжал сидеть в Петербурге, надеясь через друзей хотя бы восстановиться во флоте.

В августе 1724 года кто-то напомнил о Витусе Беринге императору, и тот предложил Берингу вернуться во флот в прежнем чине. Беринг тотчас согласился на это. Он даже согласился на перевод с девяностопушечного корабля на шестидесятипушечный, которым командовал три года назад.

Но теперь нам предстоит ответить еще на один вопрос: почему, подыскивая начальника для Первой Камчатской экспедиции, Адмиралтейств-коллегия остановила свой выбор на Беринге?.. Вот тут-то и сыграло роковую роль то обстоятельство, что Беринг бывал в Ост-Индии, а Петр затевал экспедицию прежде всего с целью проложить туда морской путь.

Едва ли можно усомниться в том, что Беринг принял известие о новом назначении без всякого восторга. Наука его не интересовала ни до экспедиций, ни во время экспедиций; соединяется ли Азия с Америкой, ему, разумеется, тоже было безразлично. Но Витус Беринг понимал, что против монаршей воли не пойдешь, что Петр крут и проще простого угодить в страшную отставку. Он покорно согласился, и монаршья воля, сдвинув его с места, потом уже в течение двух десятилетий подталкивала в спину к бессмертию. Беринг легонько упирался, искал пути к отступлению, медлил, колебался, но монаршья воля все-таки возвела его на пьедестал столь высокий, что молва поставила Беринга в один ряд с великими мореплавателями…

Теперь давайте разберемся, каковы все-таки были личные качества главы Первой Камчатской экспедиции. Дело это щекотливое, при некоторой предвзятости в отношении к Берингу легко впасть во грех необъективности и поэтому лучше всего сослаться на мнения авторитетов. Александр Петрович Соколов, историограф русского флота, в книге «Северная экспедиция», опубликованной в 1851 году, писал, например, что Беринг был «человек знающий и ревностный, Добрый, честный и набожный, но крайне осторожный и нерешительный, Легко подпадавший влиянию подчиненных и потому малоспособный начальствовать экспедициею, особенно в такой суровый век и в такой неорганизованной стране, какою была Восточная Сибирь в начале осьмнадцатого века». Тот же Соколов, касаясь взаимоотношений Беринга с подчиненными во время Второй Камчатской экспедиции, полагает, что капитан-командор был, «может быть, и любимый ими (подчиненными. — И.3.), но не уважаемый; не питавший ни к кому злобы (это не совсем точно. — И.3.), но недостатком стойкости озлоблявший многих; ревностный, но не довольно деятельный…».