Игорь Забелин - Встречи, которых не было

Длительность и опасность окружной дороги превратили проблему открытия морского пути на Камчатку в проблему первостепенной важности, имеющую государственное значение.

Без всякого нажима сверху, из Москвы, это почувствовали и сибирские губернаторы, и якутские воеводы, очевидно напуганные убылью служилых людей. В 1710 году губернатор Сибири В. И. Гагарин в специальной инструкции повелел якутскому воеводе Траурнихту «с Ламы проведывать чрез море путь на Камчатку».

И в там же году «осенью некто Василий Савостьянов» отправившийся на Камчатку приказчиком, уже получил от воеводы Дорофея Траурнихта наказ проведать путь с Камчатки до Тауйского острога или Охотска.

Но он ничего не сделал.

Дорофей Траурнихт (тот самый, что отправил Ивана Сорокоумова исследовать Шантары) на этом, однако, не успокоился. Очевидно, он и сам был человеком достаточно инициативным и умным. В 1711 году он дает такой же наказ охотскому приказчику боярскому сыну Петру Гуторову. И Гуторов сделал попытку найти путь на Камчатку. По суше он переехал из Охотска в Тауйский острог, а оттуда на плохоньких суденышках, ботах-однодеревках, вышел в море, но вскоре вынужден был вернуться обратно: опытного кормчего он найти не смог, сам водить суда не умел, да и приборов навигационных у него не было. При таких условиях до Камчатки действительно не дойдешь!

Проблемой морского пути на Камчатку заинтересовался в конце концов сам Петр Первый. Фельдъегерь доставил губернатору Сибири князю Гагарину личный приказ царя проведать дорогу на Камчатку, причем Петр повелевал снабдить мореходов морскими приборами, а в Охотске построить крепкое судно. Снова пришла в движение сложная административная машина. Губернские дьяки составили приказ для нового якутского воеводы Якова Елчина. Говорилось в нем, что должен воевода немедленно послать из Якутска в Охотск сына боярского с двенадцатью казаками, поручив тому идти морем на Камчатку без всяких проволочек, чтобы в том же году вернуться обратно с донесением. Как положено, пообещали дьяки награды и повышения в чинах, а заодно напомнили, чтобы на Камчатке мореходы подчинялись капитану Татаринову, тому Татаринову, который через несколько лет погибнет в самом начале большого путешествия. Гагарин сделал на указе собственноручную приписку и не только подтвердил посулы дьяков, но и велел всем участникам похода прибавить содержания, а сына боярского записать при посылке в потомственные дворяне. В приписке князя Гагарина сказано: послать не охотников, а тех, кому подошла очередь идти в поход. Вот эта часть приписки и сыграла, так сказать, роковую роль. Кроме того, Гагарин, как вы, наверное, заметили, упустил в своем приказе самую существенную часть приказа Петра Первого — о снабжении мореходов судами и навигационными приборами.

Гагарин подписал приказ в феврале 1713 года. По зимним дорогам гонцы быстро доставили его к месту назначения. Воевода Яков Елчин тщательно изучил приказ. Придав особое значение собственноручной приписке губернатора, он справился в своей канцелярии и выяснил, что «очередь» идти на подвиг наступила для боярского сына… Ивана Сорокоумова! «Исследовав» Шантарские острова и сдав дела по Удскому острогу Василию Игнатьеву, боярский сын Иван Сорокоумов прочно осел в Якутске и едва ли помышлял о новых походах и плаваниях. И вдруг — плыть на далекую Камчатку, через все Охотское море!

Делать, однако, было нечего. Получив наказную память, боярский сын Иван Сорокоумов, волею губернатора возведенный в новый дворянский чин, выступил в поход во главе отряда из двенадцати человек.

Примерно в то же время Петр Первый получил в Петербурге донесение губернатора князя Гагарина. Уж кто-кто, а Петр Первый отлично представлял себе, какова расторопность его верноподданных, и понимал, что без серьезной, продуманной организации на успех нечего и надеяться. Вновь фельдъегерь поскакал в далекий Тобольск и вручил губернатору Гагарину повторный категорический приказ снабдить мореходов всем необходимым для трудного плавания. А вслед за фельдъегерем по царскому указу отправились на перекладных через всю страну на побережье Охотского моря умелые и бесстрашные архангельские «лодейщики», кораблестроители-мореходы Никифор Тряска, Кондратий Мошков, Яков Невейцын, Бутин. Они благополучно прибыли в Тобольск; там губернатор Сибири положил им жалованье по 40 рублей в год и дополнительно по пять рублей кормовых на человека. Выполняя приказ Петра, Гагарин разыскал в Сибири знающего толк в морском деле авантюриста Генриха Буша. Голландец по национальности, он служил матросом на кораблях многих стран, а потом нанялся рейтаром в войска шведского короля Карла XII и был взят в плен русскими под Выборгом. Ему, как иноземцу, да еще ссыльному, положили жалованье 15 рублей в год и тоже отправили на Охотское море.