Теодор Шумовский - По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия

сухад

Бипаё

бессонница

—

повиновение

та а (т)

Іааї Ца'аї)

подчиняться

ке!аагап—

подчинение,

и т. д.

лекарь

табиб

гаЬіЬ

лекарь

—

община

'умма (т)

—

—

шппШ

татша—

человечество

время

вакт

\vaktu

время

рада

\vaktunja—

вовремя, И

т. Д.

изумруд

зумурруд

гатгиа

изумруд

—

сущность

зат

гаї

вещество

—

кольчуга

дир

гігаЬ

кольчуга

Ьаф'и гиа\\ —

кольчуга

На первый взгляд поразительно, что, несмотря на разви­тость океанского судоходства у арабов, индонезийский морской словарь в области оснастки избежал западноазиат-ского влияния. Недоумение проходит, когда, любуясь трудами первооткрывателя арабских мореходных руководств Габриэля Феррана, мы там находим сжатую и выразительную мысль: «...индонезийцы, преимущественно яванцы, притязают на честь древнейших мореплавателей» — и вспоминаем, что эти островитяне еще за шесть столетий до новой эры получили в общем русле индийской культуры знание законов строитель­ства и вождения судов, а следовательно, и соответствующие обозначения. Но три слова из арабского морского обихода все же проникли в индонезийский язык, и они красноречиво свидетельствуют о том, что «хожения за море» из Аравии

105

носили частый характер. Речь идет о нарицательных «му'аллим» — лоцман, «нахуда» — судовладелец и «бандар» — порт.

Точное значение первого — «наставник», и выбрано оно не случайно. Люди смертны, а судоводителя гибель подстере­гает на каждом шагу; так как судно в любой миг должно оставаться управляемым, рядом с «му'аллимом» всегда нахо­дится «талиб» — «ищущий знаний», т. е. ученик, постигающий под руководством умудренного жизнью «льва моря» тайны мастерства и готовый в скорбный и опасный час принять на себя тяжкий труд кормчего. К такому прижизненному преемнику обращена вторая из двенадцати «полезных глав» морской энциклопедии 1490 года, созданной лоцманом Вас ко да Гамы — Ахмадом ибн Маджидом, а само место этой главы в книге, как и высокие деловые и нравственные требования к ученику, изложенные в ней, указывают на важность, кото­рую имело в глазах арабов это лицо. Если уже не в Новом Свете, то от края до края Старого наименование «му'аллим» пробило себе широкий путь — его вводит в свое лоно индоне­зийский язык, и в облегченном виде — «малим» — это слово можно видеть в суровых предписаниях морского кодекса королевства Малакка; на побережьях Восточной Африки от него рождается суахилийское ту/аПти, а в образе та!ето оно ложится на страницы португальских летописей. Одна европейская арабистика отказала в особом внимании арабско­му имени с такой большой судьбой, но это уже скорее не вина ее, а беда: издавна сложившийся односторонний подход к предмету занятий, неверие в возможность удовлетворительно­го понимания арабской мореходной письменности и в само существование дальних плаваний от Аравии. Наблюдения, статьи, редкие книги, легшие в основание нового взгляда и новой области науки, конечно, не в счет, но это был еще только путь к доктрине, а не она сама. Между тем, говоря строго, одно лишь появление арабского «му'аллима» в индоне­зийских водах при достаточно глубоком и последовательном" движении мысли позволяет сделать конечный вывод о разви­тости арабского мореплавания, о его необходимом участии в сложении новых культур в Индийском океане и Средизем­ном море, и, так как этот вывод истинный, он счастливо обо­гащается разноязычными подтверждениями.

Второе слово, «нахуда» — судовладелец, имеет персидское происхождение («нав» — судно «худа» — хозяин), однако вряд ли оно занесено в Индонезию персами. Отдельные иранские заимствования в индонезийском известны («В1а-йаЬ — невоспитанный, 1з1апа — царский двор, дворец, пата — имя, Бе1иаг — шаровары, 1асЫа — трон), и, чтобы

106

не удивляться этому влиянию, достаточно вспомнить об араб-ско-персидской (мусульманской, отчасти зороастрийской) фактории в Гуанчжоу, полнокровно действовавшей по мень­шей мере сто двадцать лет, до разгрома ее восставшими китайцами в 879 году. Но обозначение «нахуда»- так тесно слито с арабскими плаваниями, что обстоятельства, при ко­торых оно проникло в индонезийскую жизнь, в общем не вызывают сомнений. Морской арабский язык не знает ему замены.

В описаниях путешествий «нахуда» стоит рядом с «му'аллимом». Но кто он? «Капитан», как объясняют его словари, «шкипер», лицо, от знаний и хладнокровия которого зависит благополучный исход морских странствий? Но кто же тогда «му'аллим»? Напомним, что на каждом средиземно­морском корабле арабов были два начальника: один правил навигационной частью, другой — воинами. Этого требовала особая обстановка постоянных походов и битв, какой Индий­ский океан до появления в его водах португальских сил не знал. Но вот кодекс королевства Малакка, объявляя о введе­нии законов, предназначенных к исполнению в открытом море и в портах, восклицает: «Если эти законы будут соблюдаться, кто посмеет восстать против власти нахуда?» Высокомерное «кто посмеет восстать?» бросает нужный свет на образовав­шуюся неясность: так правящий слой общества и его отдель­ные представители защищают свое господство от порабощен­ных. Недаром свод законов, о котором идет речь, составлен, как указано в документе, лицами, принадлежащими исключи­тельно к сословию «нахуда». И не удивительно, что алчные законодатели предусматривают умерщвление «малима» («му'-аллима») в случае кораблекрушения: ведь он — «черная кость», не уберегшая хозяйское добро; и не имеет никакого значения, что каждый «му'аллим» с его знаниями и качества­ми водителя хрупких судов по безбрежному прихотливому океану — неповторимая ценность. Писатель и царедворец конца XVI века Абу л-Фазл Аллами поясняет без обиняков: «Нахуда, или владелец судна». Так как сделаться столь крупным собственником купец мог, лишь разбогатев, «наху­да» — основное лицо, душа, двигатель арабской морской торговли, каботажной ли вдоль побережий Аравии или же с дальними странами, в том числе с Индонезией. Он сбывает и приобретает, стяжает прибыль, спешит управиться с делами до наступления времени обратных ветров, с которыми надо вернуться на родину, либо остается на чужой земле до конца своих внешне пестрых и внутренне однообразных дней. Во всех этих случаях ему нужны надежные склады для хранения своих товаров, поэтому он без устали радеет о расширении