Теодор Шумовский - По следам Синдбада Морехода. Океанская Аравия

41

мнение о своей деятельности. При этом надо сказать, что, не будь «Полезных глав» с их универсализмом, глубиной и литературной перспективой, эта деятельность выглядела бы менее яркой и слава могла оказаться скоротечной.

За «львами моря», ходившими на судах в конце XII века, выступает вторая тройка «знаменитых кормчих», их совре­менников — Абдалазиз ибн Ахмад ал-Магриби, Муса ал-Кан-дарани (ал-Кундрани), Маймун ибн Халил. Им дана лишь общая характеристика, приведенная выше, зато рядом с ними возникают еще две фигуры, уже из предшествующей эпохи: «сочинитель» морских трактатов Ахмад ибн Табруя и капитан дальнего плавания Хавашир ибн Йусуф ибн Салах ал-Арики, который в начале XI века «плавал на судне индийца Дабавка-ры». Не так важно, употреблено ли последнее обозначение в нарицательном смысле (в западноиндийских языках оно означает «судостроитель») или как собственное имя: гораздо интереснее сам факт совместного плавания представителей двух великих народов. Давние связи аравитян с Индией по морю, которое отнюдь не случайно зовется Аравийским,— о них будет идти речь ниже — позволяют предполагать, что этот факт, конечно, был далеко не первым и в том или другом виде повторялся в последующие столетия.

Перечень моряков халифата достойно пополняют имена Маджида ибн Мухаммада и Мухаммада ибн Амра — отца и деда автора, которым (особенно Маджиду) посвящено много прочувствованных строк в последней главе. Именно здесь, на исходе долгого и извилистого пути книги, ее создатель, окидывая задумчивым взглядом исписанные страницы и свою жизнь, запечатлевшую на них высшее свое отражение, не может не воздать должного тем, кому он обязан и этой жизнью и ее свершениями. Слова светлой памяти льются из уст сурового морепроходца, и, вероятно, в эту минуту его сердце стеснено и стекают по щекам теплые слезы: он сейчас только человек, оставшийся наедине со своим прош­лым. Благодарный сын и внук — еще раз мы видим отзыв­чивость созидающего ума по отношению к заслугам собратьев по профессии — описывает «хожения» в западноаравийских водах «этих двух замечательных людей», отмечает существо­вание там «утеса Маджида», у которого нередко с большим искусством причаливал отец, и подчеркивает, что отцова поэ­ма о законах плавания в Красном море является лучшей частью оставленного им наследства. Старшие члены рода, каковы бы ни были их деяния, обойдены памятью истории, их упоминание в «Полезных главах» не представляет сейчас практического интереса. Но современный исследователь может сделать здесь два интересных вывода: во-первых, что

42

существовали исконно арабские семьи, где лоцманское искусство передавалось из поколения в поколение; во-вторых, что глава книги, о которой идет речь (о красноморском судо­вождении), какую не смогла создать Европа, задумана как вечный памятник выдающимся арабским кормчим.

Несколько других имен в этой сфере, заслужившие упо­минания в книге Ахмада ибн Маджида, не расширяют наших знаний. Нам важно лишь отметить, что они говорят о реально действовавших лицах; пополнение списка арабских мореходов имеет свою ценность для определенных исторических выво­дов.

Полное комментированное издание «Полезных глав» пред­ставит внимательному читателю картину разностороннего содержания, существенно обогащающую те еще относительно скромные познания, которыми располагает наука в области арабской морской культуры. Не останавливаясь на всех ли­ниях и деталях, отметим то весьма важное обстоятельство, что автоцитаты позволяют говорить о существовании сверх основного, «парижского» списка еще десяти произведений Ахмада ибн Маджида в стихотворной форме, которые отсут­ствуют в поле зрения науки; таким образом, общее их число возрастает до тридцати двух, и это, как увидим далее, не предел.

В целом перед нами памятник высокой для своего времени и района возникновения культуры, пронизывающей на страни­цах «Полезных глав» своим духом и практические указания и отвлеченную мысль. В нем собраны и органически перепле­лись достижения мореплавателей со всех побережий Индий­ского океана, относящиеся не только к современной автору, но и к предшествующим эпохам; ярким самоцветом в этой сокровищнице сверкает перед нами добытое личной практикой Ахмада ибн Маджида. Разносторонность содержания дает основание видеть в рассматриваемом документе своеобразную морскую энциклопедию, плод зрелого опыта, и это обстоя­тельство уже само по себе — вне зависимости от прочих материалов — служит красноречивым опровержением догмы о «сухопутном» характере арабской культуры, кое-где и по­ныне исповедуемой косными жрецами науки.