Игорь Рубан - Льды. Люди. Встречи

Становится все холоднее. Солнце ходит все время за тучами. Наш проводник, испытавший за годы работы в Заполярье "настоящие", как он говорил, трудности, идет и идет как заводной и гонит всех вперед. От остановки до остановки движемся мы, плотно сбившись в кучу, наученные недавним происшествием. До конца маршрута еще далеко, но о нем поговаривают все чаще и чаще. Временами начальник партии и Евгенич меняют направление. Наконец раздается:

— Тут бы попробовать надо. Погреемся, что ли?

С лошади снимают вьюки и пускают копытить. В Северной Якутии скот круглый год питается подножным кормом, и наша коняга отлично знает, чем и как надо поддерживать свое мохнатое тело. Мы же по очереди принимаемся кайлить морозный грунт. Щебенка, спаянная льдом, поддается туго. Медленно углубляется яма, а надо пробиться порядочно в глубину под верхний слой грунта. Наконец шурф готов, закладывается взрывчатка, и все отходят в сторону. Я принимаю участие в общей работе, но, кроме того, еще успеваю писать этюд. Геологические образцы взяты, очередной этюд запакован, все в обратном порядке водружено на лошадь и наши плечи — и снова в путь. И так день за днем.

Все чаще и чаще нас посыпает снежком. Он висит серыми метлами под тучами, и те, проходя, оставляют белые полосы на земле. Она как посеребренная, и нет сил удержаться, чтобы не написать ее, не сделать хоть беглый набросок. Краски, руки — все стынет, но ведь, может, такое я больше не увижу никогда. Солнце изредка прожимается сквозь облака, и тогда его негреющий свет выявляет такой богатый облачный строй, что и его нельзя не нарисовать. Так бы писал и рисовал целыми днями, несмотря на зябкий холод. Именно зябкий, пронизывающий сыростью. От него коченеешь весь, как только перестаешь двигаться. Это не сухой, крепкий мороз, а что-то необъяснимо вредное, проникающее сквозь любую одежду, вызывающее дрожь во всем теле.

Хороший костер развести не из чего, одежда на всех отсырела, и единственное спасение в ходьбе. Постепенно появились уверенность и сноровка в ногах, походка применилась к особенностям тундры, и мы каждый день проходим порядочное расстояние. Проделанный путь кажется таким длинным, что базовая экспедиция представляется где-то далеко позади, и мы не удивимся, если скоро покажется Ледовитый океан, а то и сам Северный полюс. Евгений помалкивает. Все идут, глядя под ноги, а когда однажды кто-то, подняв голову, увидел вдалеке верхушки гор родного распадка, ему не сразу поверили.

Скоро вышли на берег. Покричали, постреляли, вызвали лодку — и вот, наконец, под ногами галька широкой и глубокой, обжитой низины. На ее дне работают и живут люди. Шумят трактора, ползая по мерзлоте в размешанной ими грязи. Поодаль двигаются фигурки рабочих в зимних шапках и перепоясанных телогрейках. Они толкают по рельсам вагонетки к сделанному из плавника причалу, громко именуемому пирсом. Вывалив свой груз в деревянные речные баржи, спешат обратно, и их маленькие силуэты, темные на светлом фоне реки, напоминают снующую в воздухе запоздалую мошкару. У подножья горы дымят тонкие, как макароны, черные трубы. Ветер загибает выходящий из них дым, и тот стелется по плоскому верху горы, исчезая между заброшенных песцовых ловушек — пастей — и древних эвенкийских могил. Ушла, отступила в глубину тундры прежняя жизнь под натиском новой, другой, пришедшей с Большой земли.

Последняя принесла сюда это беспокойное и шумное хозяйство. Оно роет, дымит, гудит, нарушая покой окружающей природы. Для нас, пришельцев, она слишком сурова, и хочется поклониться мужеству и стойкости народов, которые, живя в ее просторах, сумели создать свои легенды, искусство и уклад жизни. Резьба, вышивки, орнаменты и другие проявления духовной культуры народов Севера заслуженно и неоднократно получали всемирное признание.

Мы — начальник партии и я идем по распадку, гордые своим участием в приобщении этого края к сегодняшнему дню. Однако какой-то червяк гложет нашу скороиспеченную гордость. То ли время, проведенное на маршруте, то ли еще что прибавило нам зрелости, и мы понимаем, что замурзанный парень, деловито едущий на тракторе нам навстречу, имеет больше прав задирать голову. Подъехав и стараясь перекричать шум мотора, он сообщает:

— Начальник экспедиции через час вернется со стройки и просит прибыть к нему домой.

У него нас ждало ведро вареной оленины, малая толика спирта и деловой разговор. Последний был прост. За баржами ожидается буксирный пароход, и если мы не успеем собраться и на нем уехать, то придется долбить себе в мерзлоте землянку, так как жилья на всех не хватит. Ну и чтобы оправдать затраты на нас во время зимовки, нам найдется работа в экспедиции до следующей навигации. Пока же, до прихода судна, мы получим палатку и продукты.