Юозас Пожера - Нет у меня другой печали

Назаров, прижав плечом телефонную трубку, свободной рукой выписывает названия судов, которые отправятся из Красноярска. Потом он улыбается и говорит:

— Кажется, нашел то, что вам нужно. Сегодня уходит «Тбилиси», но на нем не поплывете, там будет жестковато.

— Почему?

— Потом сами увидите… С «Курганом» я вас тоже не отпущу, а вот «Каунас» — в самый раз.

— «Каунас»?

— Да, есть у нас еще и «Клайпеда», но она уйдет позже, чем «Каунас». Этот может еще сегодня вечером отчалить. Ну как?

— Поплывем.

— Тогда поторопитесь собраться, а я за это время все улажу.

Через час мы снова в кабинете Назарова. Он вручает нам бумажку, на которой написано:

«Товарищ Сербаев, прошу взять этих товарищей до Туры, зачислить на довольствие, создать условия для их работы. Прошу принять их как можно теплее, потому что они — наши гости из Европы».

— Передадите капитану, — говорит начальник пароходства. — А теперь идите на набережную. Там ждет катер, который доставит вас на «Каунас». Счастливого пути.

Мы с благодарностью пожали руку этого чудесного человека. В своих поездках по Сибири я нередко встречал таких людей, которые в любой момент готовы тебе помочь, сделать все, что только могут, чтобы ты ночью нашел гостеприимный кров и тепло, которое так нужно путешественнику, оказавшемуся вдали от родного очага. Кажется, пора бы уже привыкнуть к характеру сибиряков, но я никак не могу. Каждый раз, когда встречаю такого человека, охватывает волнение. Хорошее, человеческое волнение, которого не выскажешь никакими словами, и только крепким рукопожатием передашь хотя бы частицу того, что чувствуешь.

Катер-буксир у набережной, качается на волнах. Енисей — это своеобразный коридор в Ледовитый океан, в арктические широты. И сейчас по этому коридору со свистом несутся ледяные ветры, взъерошивая воду, студя лицо и руки. В Литве уже отцветают сады, а тут на деревьях едва распустились почки, только-только показались крохотные листики берез, окрасившихся робкой зеленью. Мы переносим на катер свое имущество и тут же отчаливаем.

«Каунас» стоит посреди реки, вцепившись двумя якорями в дно, а рядом с ним — белехонький танкер, откуда теплоход забирает горючее. Наш катер, точно карлик, прижимается к борту «Каунаса». Теплоход не маленький. Его длина 85 метров, а ширина — почти 12. Какой-то паренек принимает брошенный конец, помогает нам пришвартоваться, подхватывает наши вещи, показывает, как пройти в каюту капитана.

Капитан Сербаев отводит нам двухместную каюту: две койки, два стула, столик, стенной шкаф с зеркалом, две полки и динамик. Сквозь два иллюминатора падают пучки солнечных лучей, видны мутные воды бурного Енисея. Мы сидим в своей каюте и обсуждаем, каким путем завоевать доверие капитана, как побыстрее сблизиться и с ним, и с командой теплохода. Капитан встретил нас сдержанно, почти официально. Казалось, он лишь из вежливости задал нам несколько вопросов; похоже, если бы этого не требовала официальная вежливость, он и вовсе не стал бы с нами разговаривать. Думается, что мы его интересуем не больше, чем прошлогодний снег, и вообще было бы гораздо лучше, если бы мы не лезли на глаза, не путались под ногами. От таких мыслей нам не по себе, все это действует угнетающе. Мы чувствуем себя здесь никому не нужными, нахально вломившимися, непрошеными гостями, которых хозяин не выставит вон только из-за своей врожденной вежливости и терпимости. Мы сидим и рассуждаем, каким путем сблизиться с этим человеком. Выбираем самый древний, самый примитивный, не раз испытанный путь. Освободив рюкзак, заворачиваем его в газету и отправляемся в город. Отовариться.

«Каунас» уже стоит у причала порта. Судовые трюмы жадно разинуты, как пасть ненасытного зверя: он пожирает все, что пихают ему в глотку краны. Сейчас грузят кирпич. Обыкновенный красный кирпич. На севере это очень нужная, дефицитная вещь — простой кирпич из красной глины. Там почти не строят каменных домов. Кирпич идет на самое необходимое — на кладку печей. Подъемный кран захватывает сразу целый штабель кирпича, уложенного на специальном щите. Цепляет стальными тросами края щита, отрывает от земли и плавно переносит через борт судна, осторожно опускает в огромные трюмы, такие большие и просторные, что хоть танцы устраивай — места хватит.

Второй штурман Виталий Хлунов наблюдает за погрузкой. Это молодой светловолосый, кудрявый парень с голубыми глазами. Мы подходим к нему и спрашиваем, успеем ли сбегать в город и обратно.