Рой Эндрюс - По следам динозавров

Первобытный слон Стегодон (Stegodon) был самым крупным животным, жившим в этой области в ледниковый период; наиболее крупные тапиры ростом были с современную лошадь.

В то время, как Гренжер работал в Сычуане, я организовал небольшую экспедицию к Восточным гробницам, в 80 верстах от Пекина, где сохранились остатки великолепных мавзолеев императоров и императриц манчжурской династии. За высокой стеной, окружающей могилы с севера, на протяжении 80 миль тянется огромный охотничий парк, представляющий большой интерес в зоологическом отношении. Его фауна состоит из многих видов птиц, пресмыкающихся и млекопитающих, которые водятся только далеко на юге или же в лесах Манчжурии. Это служит прямым доказательством того, что в прошлые столетия обширная лесная полоса тянулась от реки Янцзе к границам Манчжурии; в настоящее время все это пространство представляет сплошные степи или обнаженные холмы.

В задачи нашей экспедиции входило приобретение редких и типичных экземпляров крупных млекопитающих для нового азиатского отдела в Музее Естественных Наук. Поэтому я 8 сентября 1921 г., в сопровождении капитана Коллинза, отправился в горную область провинции Шанси в поиски за экземплярами Budorcas Bedfordi (англ. takin). Эти редчайшие и интересные животные являются современными представителями «золотого руна». Они были открыты недавно Малькольмом Андерсоном во время экспедиции герцога Бедфорда, отчего и получили свое название.

Takin’ы различных видов встречаются в горах Северной Индии и Западного Китая, но добыть их чрезвычайно трудно.

У китайцев эта порода животных известна под названием «Ие-Ниу» (дикая корова), и действительно, они больше похожи на корову, чем их ближайшие сородичи серны или козлы Скалистых гор (в Америке). Эти животные принадлежат к подсемейству Bupricaprina или коз-антилоп (goat-antelopes), соединяющих обе характерные особенности как тех, так и других. Здесь мы имеем прекрасную иллюстрацию теории азиатского происхождения млекопитающих: одна ветвь их — серны — направилась в Европу, другая же, так называемые «козлы Скалистых гор» — в Америку.

В противоположность белому носорогу, который не бел, и голубой лисице или песцу, которые не голубые, золотое руно этих животных действительно таково по своей окраске: их шерсть имеет настоящий золотисто-желтый цвет, без малейшего темного оттенка. Я никогда не забуду того впечатления, которое произвело на меня появление шести крупных животных этой породы. Их длинная зимняя шерсть сверкала, как золото, среди темно-зеленой листвы и казалась настоящим золотым руном, о котором говорит греческий миф.

После двухнедельного путешествия на мулах мы достигли небольшой деревни Линг-Тай-Миао у подножья горы Та-Пай-Шан. Деревня эта имела довольно жалкий вид. Единственная ее улица была окаймлена убогими хижинами, в которых мирно уживались рядом с людьми тощие собаки, свиньи, цыплята и козы. Мы расположились в храме, где группа деревенских китайских солдат заняла помещение по обеим сторонам двора. Мы разместились вместе с своим багажом у подножия алтаря, в главном здании. В углу, на незатейливом соломенном ложе, крепко спал старый жрец. Все его обязанности сводились к поддержанию огня в крохотных масляных светильниках у подножья идолов и в перемене предназначенных им сосудов с пищей. Храм стоял среди золотисто-желтых рисовых полей, в живописной долине, окруженной белыми тополями; на расстоянии нескольких ярдов подымались ввысь горные отроги вершин Та-Пай-Шан.

В одно прекрасное утро мы вышли из нашей стоянки в сопровождении восьми туземцев-носильщиков. В течение двух недель мы охотились безрезультатно в окрестностях деревни. На третий день наш спутник, старый китаец Лиу, соорудил неподалеку от нашей палатки алтарь из листьев и трав, зажег благовонные куренья и стал произносить молитвы и заклинания. Мы не вмешивались и с любопытством наблюдали, что будет дальше. Окончив свой обряд, старик объявил нам, что в этот день наша охота будет удачна.

Час спустя, наши охотники выступили по направлению к снежным вершинам гор, пробираясь сквозь чащу рододендронов. Мы последовали за ними, то спускаясь в глубокие овраги и цепляясь за ползучие ветви растений, то снова карабкаясь вверх по крутым неровным скалам. К полдню мы совсем выбились из сил и в изнеможении растянулись на согретых солнцем камнях у входа в ущелье.

Шепот Ионга, одного из наших спутников, вывел нас из оцепенения.