Роман Устинов - Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

Он, наверное, хочет вывезти меня из зоны свой ответственности, в соседнюю провинцию – и дело с концом (мы как раз находились на границе двух провинций). Но мент оказался сознательным.

– Куда едем-то?

– В иль центро туристико.

– И что делать там будем?

– Будешь там жить. Там будет твоя каса.

– Моя каса со мной, – показываю на палатку. – Каса кампанья .

– Твоя каса – опасно. Центро туристико – не опасно.

Приезжаем. Тут уже мент берет инициативу на себя и начинает разъяснять всем, кто я такой.

Что мол, турист, но турист особенный. Народ сползается, хлопают глазами. Время – ночь.

Весело быть в центре внимания. Хорошо, когда о тебе проявляют заботу, тем более менты. И особенно приятно на сытый желудок. Я никуда не тороплюсь, мент взял заботу обо мне на себя.

Думать ни о чем не нужно. Сижу, пью колу, общаюсь с кем-то из персонала. И тут мент договаривается с хозяином гостиницы, чтобы тот разрешил поставить мне палатку на пляже гостиницы. Но! Чтобы со мной ничего не случилось, хозяин гостиницы выделяет мне на ночь охранника, дабы тот дежурил при моей палатке до полного моего пробуждения.

Ура! Вопрос с ночлегом решен. Жмем друг другу руки: я – хозяину отеля и менту, мент – всему персоналу, все довольны, а я иду спать. Снабжаю охранника плеером, чтобы ему было нескучно меня охранять.

С утра опять петухи, трасса, очень долго жду, но в итоге уезжаю. Меня подхватывает какая-то престарелая немецкая пара на арендованном автомобиле. Они движутся в Топес-де-Кальянтес – национальный оздоровительный парк, расположенный в горах и отличающийся чудесными пейзажами и чистым воздухом. Несколько километров не доезжая Тринидада дорога уходит вверх, в горы. Говорят, там красиво. Принимаю решение ехать с ними. Но тут вдруг мои шоферы вспоминают, что неплохо бы заправиться. Поэтому едем дальше, мимо поворота, в Тринидад.

Топес-де-Кальянтес в итоге оказался одним из немногих красивейших мест, о непосещении которых я действительно пожалел впоследствии.

Въезжаем в город, и я к нему прилипаю. Примагничиваюсь. Уезжать не хочется. Не хочется не только из-за красоты и оригинальности населенного пункта. Ведь я так много о нем слышал, читал и мечтал. Нельзя отсюда уезжать, просто нельзя. Так долго двигался к нему. Медленно, преодолевая все трудности и терпя лишения, ночуя в палатках и трясясь в ментовозках. Двести километров и почти 4 дня. Уезжать нельзя. Нужно оставаться тут. Тринидад не похож на другие города. Мощеные улочки, в тесноте которых ютятся музыканты, извлекая простые народные мотивы из неизвестных мне инструментов и ждущие денежку от туристов в качестве вознаграждения. Не просто грязные, а очень грязные дети, единственным развлечением для которых служит деревяшка с прикрученным к концу колесом, за ней они бегают толпой. Крайне бедный город. Но вместе с тем – красивый. Решено: остаюсь. Единственное, что напрягает – толпы, просто уйма туристов. Я знаю, где туристов нет. Нужно идти в трущобы, в отдаленные кварталы. Несмотря на то, что город маленький, отдаленные кварталы есть и тут. Иду.

Первое, что я увидел, после нищеты, это то, как какая-то иностранная гнида неизвестного мне происхождения, шла по улице и широкими взмахами руки раскидывала по улице конфеты, тем самым угощая детей, похожих на маленьких обезьян. Турист, буржуйской наружности, в очках и с фотоаппаратом, разбрасывает из кулька сладости, а за ним бегут дети и подбирают их. Он идет, улыбается, швыряет конфеты на булыжные улицы, дети, как гиены, налетают на эти сладкие подачки, а ему нравится. Какая-то баба, по всей видимости, его жена, снимает на камеру весь процесс, а он чувствует себя королем, королем в этом нищем королевстве. Мне доводилось лишь наблюдать за подобным отношением к обезьянам в обезьяньем питомнике на границе России и Абхазии. Их тоже кормили туристы, швыряя им еду на пол, а они слетались и дрались за эти подачки. «Но то бензин, а то – дети…» Сука!! Очень хотелось ударить его.

Подойти, сказать: они что, обезьяны? Зачем ты так делаешь? Подойди и дай им в руку, если хочешь угостить. Но почему-то я не подошел. Не знаю почему. Так и ушел он, разбросав все конфеты, с чувством собственной гордости и превосходства.

Шарахаюсь по трущобам, завожу беседу с мирно попивающими под забором ром кубинцами. У них – заслуженный выходной. Повествуют о своей работе, кормят меня салатом, сами пьют.