Роман Устинов - Индия наизнанку

Цинготные зубы, заячьи губы, оспяные тела — все то, и даже более того, что можно было увидеть на многочисленных индийских вокзалах, рынках, в приютах и трущобах — объединил в себе этот музейный уголок.

«Музей Болезней», а не «Музей Здоровья» правильней было бы назвать это заведение.

Встречались и мудрые слова, достойные уст Джавахарлала Неру: «Человечество неспособно достигнуть экономического благополучия на горбах нездоровых людей».

В экспозиции были обозначены и достижения индийской медицины. «К 1958 году мы победили тропическую оспу!» — и рядом две колонки: до 1958 года — умирающие от оспы индусы; после 1958 — цифры и факты по снижению смертности от оспы. «Мы ввели обязательную вакцинацию от малярии!» — и вот, рядом с малярийными ужасами — довольные немалярийные дети.

Этот музей как нельзя лучше вписывался в суровую индийскую реальность, хотя он был весьма стар и экспозиция не обновлялась уже лет, наверное, тридцать.

Эволюция идет своим чередом, люди рождаются и умирают, а болезни, эпидемии и смерти — по-прежнему остаются актуальными для человечества и сопровождают нас на протяжении всей нашей жизни. Наука изобретает все новые и новые лекарства, побеждая старые и новые болезни, эти лекарства внедряются в жизнь общества, а кто-то свыше придумывает для нас все новые и новые испытания.

С такими мыслями я вышел на воздух, от души поблагодарив работников музея и оставив благодарственную надпись в книге для посетителей.

Финансовых пожертвований музей не принимал.

В очередной раз я убедился, что самые интересные музеи — это музеи неизвестные, малопосещаемые, забытые. Именно в них заключается весь колорит и истина, а не в Тадж-Махале и в египетских Пирамидах. Что первый, что второй туристический объект давно прекратили выполнять свою истинную задачу: просвещать посетителей; обросли торгашами, попрошайками, жуликами и малограмотными гидами и — что самое грустное — перестали культурно насыщать посетителей.

Где-то в тысяче с лишним километрах к северу отсюда, в бомжацком городе Агре туристы тратят по двадцать пять долларов, только лишь для того, чтобы понажимать на спусковой механизм фотоаппарата и запечатлеть себя на фоне белокаменной мечети и крепости, имеющей хоть и большое культурное, но малое информативно-воспитательное значение. Здесь же, в городе Хайдарабаде, в бесплатном музее, можно составить достаточно полное представление и об индийских болезнях, и о способах их излечения, и о правильном, здоровом образе жизни. Вполне себе самодостаточный музей, хоть немного и пыльный.

Посещение экспозиции доставило мне неописуемое удовольствие и мысленно вернуло ощущение того, что я все-таки пока в Индии.

Мой культурный уровень резко повысился, поэтому я позволил себе немного расслабиться и, попивая купленный на улице свежевыжатый тростниковый сок, отправился на лодке к самой большой в мире каменной статуе Будды, расположенной на искусственном острове посреди центрального хайдарабадского озера.

Да, есть тут и такие объекты. Вообще, Хайдарабад показался мне относительно культурным и цивильным городом, по сравнению с остальными индийскими.

Без шуток — статуя является самой большой в мире из всех каменных статуй Будды, когда-либо сооружавшихся на планете.

Приплыв на остров в сопровождении прочих индусов, я стал слушать скупые речи экскурсовода, по привычке мысленно вставляя свои саркастические замечания.

— Создание статуи заняло пять лет и завершилось к 1990 году.

«Пять лет строили какую-то статую» — мысленно интерпретировал я. –

«Бюрократия. Волокита. Сочинские олимпийские строители позавидовали бы».

— Однако аккурат перед моментом торжественного открытия, пока семнадцатисполовинойметровая и трехсотпятидесятитонная статуя водружалась на постамент, по неосторожности водружавших, она упала и затонула, — продолжал экскурсовод.

«Подумать только: утопили статую, святыню, Будду!» — ухмылялся я.

Утопив статую, индусы расстраиваться не стали, а плюнули на нее и забыли на целых два года.

«Еще и два года статуя лежала на дне озера. Пофигизм. Раздолбайство.»

Но индуизм — не сталинизм. И расстреливать, конечно, за утопленную статую, халатность и вредительство никого не стали. Вместо этого статуя провалялась на дне озера, откуда ее достали в 1992 году — целую и невредимую.