Сергей Дмитриев - В поисках мамонта

Дым разведал глаза до слез, но все-таки его было легче переносить, чем мошкару.

Уже светает. Кустарник кругом лагеря засверкал свежей яркой зеленью. Березы и лиственницы точно разоделись в праздничный наряд. Они выделяются на темнозеленом фоне елей. Луг серебрится от росы, а колокольчики и другие цветы радостно тянутся навстречу первым лучам солнца. Поодаль скромно стоит дикая смородина. В густом кустарнике запел сибирский соловей. Кукушка покружилась над нами, перелетая с дерева на дерево, и огласила воздух своим звонким кукованьем. Вот открылась дверь, и из палатки вышел Герц.

— Что с вами, Герц? Вас нельзя узнать. Ваше лицо стало вдвое больше против вчерашнего.

Это комары так сильно искусали Герца и Севастьянова, что их лица и руки сильно вздулись.

Солнце уже на небе. Наш лагерь начал оживляться. К первым певчим птичкам присоединились другие, и лес огласился радостным пением целого хора.

Мы выпили чая с черными сухарями, намазанными маслом. Наш повар приготовил из оленьего мяса вкусный шашлык. Только-что мы приподняли сетки и хотели приняться за завтрак, как комары тотчас же целой тучей покрыли наши щеки, подбородок и шею».

«Мы тронулись в путь. Наша дорога лежит через ущелья и болота. От продолжительных дождей болота превратились в настоящую топь. Лошади часто погружаются в воду по самое брюхо. Нельзя ехать верхами. Мы слезли с лошадей и ведем их под уздцы.

В этот день мы были в пути 18 часов и прошли всего 30 км.

24 июня. Мы добрались до бурного Тукулана, где потонул ямщик. Перешли в брод несколько выше от того места, где произошло несчастье. На другом берегу нам пришлось подняться в гору. Чем выше мы поднимались, тем деревья становились все ниже и ниже. Лес — редел. Наконец, остались лишь карликовые лиственницы и березы, едва достигавшие человеческого роста. Но и эти деревья растут лишь в защищенных от ветра местах, между скалами и в ущельях.

— Смотрите! Мишка!.. — закричал один из казаков.

С горки спускался медведь. Увидев людей, он быстро повернул в сторону и скрылся за деревьями.

Эту ночь мы провели в якутской юрте на этапной станции. Ее содержал якут.

Якуты строят себе две юрты: теплую для зимнего времени и легкую для летнего.

Зимнюю юрту якуты строят из бревен. В ней есть печь, и снаружи она обмазана смесью из глины и навоза, толщиною, в четверть метра. Кроме того, юрту засыпают землей. Вместо окон— маленькие отверстия, куда вставляют зимой куски льда, а летом обтягивают сеткой из конского волоса, или вставляют рыбий пузырь, а то и слюду. Стекло встречается только у богатых якутов.

К юртам якуты пристраивают стойла для коров и быков. Крупный рогатый скот якуты держат зимой в закрытых помещениях, тогда как лошади остаются на воле и добывают себе корм из-под снега.

Перед тем, как нам лечь спать, якуты окурили юрту, чтобы выгнать мошкару, и завесили окно волосяной сеткой. Пахло кумысом, лошадиным потом, гнилой рыбой и прогорклым оленьим жиром.

«Сквозь дремоту я почувствовал, как что-то теплое и влажное коснулось моего лица. Я открыл глаза. Дверь из стойла в юрту была открыта, и теленок без труда проник в юрту. Он стоял около меня и тянулся мордой к моему лицу. Шершавым, теплым языком он облизал мне губы, нос и щеки.

Я встал и выпроводил его обратно в стойло.

Мы спешим к Березовке. Останавливаемся для отдыха на самое короткое время в полдень и на ночь».

9 июня. Мы под‘езжаем к городу Верхоянску. Расстояние в 1030 км от Якутска до Верхоянска мы прошли в 18 дней.

— Где же город? — воскликнул Герц. — На картах поставлен кружок и крупным шрифтом напечатано Верхоянск, а я вижу всего несколько десятков юрт.

— Вот так город, — заметил Севастьянов. — Все деревни на Лене, что мы проезжали, были с улицей, а здесь нет ни одной.

Наши лошади зашлепали по большим лужам и то-и-дело вязли в болотцах, отделявших одну юрту от другой. Илистая грязь крепко прилипала к ногам лошадей.

Мамонт при начале откапывания.

— Вот бы пройти по этой грязи в сапогах, — смеясь, сказал Герц. — Наверное, вышел бы без сапог или без подметок.

Над Верхоянском и бесчисленными болотами около него носились мириады мошкары. В Верхоянске они донимали нас так же, как в самых худших болотистых местах нашего пути.