Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Рыбаки боятся манты: ее любимая ночная забава — выскакивать из воды, обрушивая затем с оглушительным шумом свой многотонный вес на волны, породила одно суеверие. Рыбаки клялись нам, что манты убивают ныряльщиков, обхватывая их и душа своими огромными «крыльями» или расплющивая о дно. На деле манта не только не внушает ныряльщику страха, а, напротив, вызывает восхищение у тех, кому посчастливилось видеть ее в полете. Мы исследовали анатомию манты, чтобы узнать строение ее пищеварительного аппарата, и не нашли никаких зубов. Манта добывает пищу могучим насосом, включающим ее пасть и жаберные щели. Поток воды проходит сложную фильтрующую систему, в которой осаждается планктон — единственная пища этой огромной рыбины с крохотным горлом. В отличие от хвостокола манта не вооружена шипом и, спасаясь от врага, может рассчитывать только на скорость. Она опасна лишь для… планктона.

Около острова Брава как-то раз Дюма удалось обнаружить здоровенную морскую черепаху, которая, полагаясь на свою защитную окраску, прильнула к подводной скале. Диди подобрался к ней сзади и поймал руками за щит. Пораженная черепаха принялась брыкаться. Диди приподнял ее и слегка оттолкнулся ластами. Оскорбленное животное поплыло вперед, и они вместе сделали мертвую петлю. Дюма выполнил несколько фигур высшего пилотажа, в том числе безупречный иммельман, и только после этого отпустил свой буксир. Бедная черепаха не сразу пришла в себя — она еще раз, словно на бис, повторила последнюю петлю, прежде чем скрыться в зеленой воде.

В повестях о подводном мире мурену всегда изображают подлинным гангстером глубин. Наравне с осьминогом она охраняет подводные клады. Впрочем, у рыбаков есть основание ее бояться. Пойманная мурена отчаянно извивается в лодке и хватает все без разбора своими страшными челюстями. Опытные рыбаки немедленно разбивают голову этому опасному хищнику.

Древнеримские историки сообщают, что Нерон приказал бросить рабов в садок с муренами, чтобы развлечь своих друзей зрелищем поедаемого человека. Было ли это на самом деле или нет, во всяком случае с тех самых пор за муренами закрепилась дурная слава. По всей вероятности, Нерон до того заморил голодом своих мурен, что они готовы были сожрать все, что угодно.

В море мурена не нападает на человека. Мы обычно видели лишь торчащие из расщелин головы и шеи этих змеевидных рыб. Спору нет, вид у них устрашающий. Помимо скорости, защитной окраски и своего вооружения, рыбы прибегают еще и к психологическим эффектам. Страшные глаза и клыки мурены производят очень сильное впечатление. Если бы она могла шипеть дикой кошкой, она бы и от этого не отказалась! Мурену можно встретить в трубе затонувшего корабля, откуда она выглядывает своими сатанинскими глазами. И все же мурена — такое же прозаическое существо, как вы, я и ваша домашняя кошка. Она мечтает лишь о том, чтобы ей не мешали жить ее рыбьей жизнью.

Понятно, она не остановится перед тем, чтобы вонзить зубы в незваного гостя. Как-то раз Дюма ловил омаров на скале маяка Мачадо, и мурена укусила его за палец. Ранка была незначительная и за ночь почти затянулась. На следующий день она еще немного кровоточила, потом совсем зажила.

— Мурена не нападала на меня, — уверял Диди. — Она просто предупредила мою руку, чтобы та убиралась и больше не входила.

У него не было ни заражения, ни отравления.

Роясь в гавани древнего Карфагена, мы встретили доктора наук Хелдта, директора океанографической станции в Саламбо. И он, и его жена были энтузиасты изучения морской фауны Туниса; они настояли на том, чтобы мы познакомились с одним из самых ужасных и ярких зрелищ, какое вообще можно увидеть — сиди-даудской мадрагой. Мадрага — огромная сеть для лова тунцов, изобретенная несколько веков назад на берегах Эгейского и Адриатического морей и позднее перекочевавшая в Тунис. Крупноячеистую вертикальную сеть длиной в одну-две мили протягивают от берега по диагонали так, что она образует в море четыре камеры. Эти камеры служат западней для больших тунцов ранним летом, когда они нерестятся.

Тунцы — кочующие рыбы; некоторые ихтиологи считают, что они путешествуют по всему свету. Как бы то ни было, во время нереста большие косяки тунцов подходят к берегу, причем они всегда идут правым боком к суше. Аристотель, очень неплохой океанограф, решил, что тунец слеп на левый глаз, и это мнение до сих пор господствует среди рыбаков Средиземноморья. Что бы ни заставляло тунцов в их медовый месяц плыть правым боком к берегу, именно эта черта оказывается для них роковой.