Жак-Ив Кусто - Живое море. В мире безмолвия

Вернемся, однако, немного назад. Однажды ночью в ноябре 1942 года мы с Симоной были разбужены в нашей марсельской квартире гулом самолетов, летевших на восток. Я настроил приемник на Женеву: Гитлер нарушил свое слово и занял военно-морскую базу Тулон. Грохот и пламя взрывов возвестили о самоуничтожении французского флота. Голос диктора дрожал, когда он перечислял погибшие корабли, в число которых входили так хорошо знакомые мне «Сюфрен» и «Дюплей». Мы с Симоной плакали у приемника, словно изгнанники, оторванные от дорогих нам людей и кораблей.

На место немцев пришли итальянцы, которые принялись хозяйничать в доках: разрушать и расчищать. Не могу забыть, как они калечили орудия на боевых судах.

Мысль о погибших кораблях не давала нам покоя. Когда мы стали намечать свою программу на следующую весну, Дюма только о них и говорил. Мы решили снять фильм о затонувших судах.

Однако Южная Франция была по-прежнему занята солдатами Муссолини. Итальянцы были начеку; они отказывались дать нам пропуск на выход в море с рыбаками. Тщетно старались мы произвести на них впечатление письмом от Международного комитета по исследованию Средиземноморья, который одно время возглавлял итальянский адмирал Таон ди Равель. Стоило нам заплыть за пределы зоны, отведенной для купальщиков, как посты открывали огонь, причем я так и не мог понять, делалось ли это по злобе или просто так, для забавы.

Потом итальянцев сменили немцы. Неожиданно я обнаружил, что мое письмо производит впечатление на самых свирепых гитлеровцев. Слово «культура» оказывало на них магическое действие, и мы смогли возобновить свою работу без особых помех. Притом они, к счастью для нас, никогда не допытывались, чем мы занимаемся. Позднее мы узнали, что германское морское министерство затратило миллионы марок на разработку подводного снаряжения для военных целей. Некоторые из их испытательных команд, очевидно, ныряли неподалеку от нас. Мы погружались до тридцати саженей, тогда как военные ныряльщики с кислородными аппаратами вынуждены были ограничиваться семью саженями. Правда, у кислородных аппаратов есть неоспоримое преимущество для военных: они не выдают подводного пловца предательскими пузырями.

Мы быстро убедились, что планировать розыск затонувших судов куда легче, чем находить их на самом деле. Большинство таких кораблей, лежащих на дне грязных, темных гаваней или в местах с сильным течением и непрекращающимся волнением на поверхности, не представляло интереса для кинооператора. Нас могли устроить только суда, затонувшие в чистой воде, но где их найти? Ни одна карта, ни один документ не давали точных данных. Даже наиболее заинтересованные стороны — судовладельцы, страховые компании и правительственные бюро — редко могли дать нужные сведения. Единственным выходом было тщательно проверять рассказы спасателей, рыбаков и водолазов.

Мы приступили к поискам, опираясь на помощь Огюста Марселлина, известного в Марселе подрядчика по подъему грузов с затонувших судов. Он указал нам несколько известных ему точек и дал нам для рекогносцировки катера с командами. Но сперва мы опросили рыбаков во всех приморских кабачках. Они знали только один способ обнаружить затонувшее судно: если сеть за что-нибудь зацепилась, значит, внизу лежит корабль, mais certainement (можете не сомневаться!). Мы исследовали много таких мест; чаще всего виновником порчи сетей оказывалась подводная скала…

Не один вечер скоротали мы, слушая рассказы двух бывших водолазов, Жана Кацояниса из Кассиса и Мишеля Мавропойнтиса из Тулона. Вся жизнь их прошла в поисках затонувших судов, губок, красных кораллов и асцидий виолет. Виолета — необычное лакомство, распространенное только в Марселе. Эти асцидии с виду похожи на камни и селятся на каменистом грунте, извлекая питательные вещества из морской воды. При опасности они сжимаются и словно прирастают к камню, так что ныряльщик должен быть расторопным, если хочет вернуться с добычей. Престарелые гурманы так и рыщут в гавани в поисках редкого и драгоценного лакомства, продаваемого горластыми уличными торговцами, и поедают его тут же на улице. Разрезав оболочку виолеты, вы видите неаппетитную на вид мякоть ярко-желтого цвета с красными и фиолетовыми пятнышками. Содержимое оболочки отправляется большим пальцем прямо в рот. Я как-то попробовал одну виолету. Это было все равно, что есть йод. Утверждают, будто виолеты излечивают туберкулез и увеличивают половую потенцию. Дюма съел как-то пятнадцать штук за раз и доложил наутро, что не заметил никакого эффекта.