По большей части обитатели Монтеверде и теперь продолжают жить деревенской жизнью. Некоторые из них по-прежнему работают на земле, доят коров, выращивают свиней и цыплят. Благодаря усилиям этих людей и их соседей на местном рынке и по сей день можно купить дары их садов, пить молоко местного молокозавода, наслаждаться кофе, выращенном здесь же, завтракать яичницей с беконом — все от местных производителей.
Будучи выходцем из североамериканской фермерской семьи, Вольф был знаком с молочным животноводством. Методы ведения сельского хозяйства в Коста-Рике отличались от североамериканских, как отличались и многие другие стороны жизни.
«После того как я закупил свиней, Говард Роквелл-старший научил меня, как их резать, какую часть туши выбирать для сала и что с ним делать. У нас всегда было много свинины — и мясо, и обрезки, и мы еще делали чичарроне и скрапл — буханку из мяса, которое соскребли с костей и запекли с кукурузной мукой. Разведение свиней было хорошим способом обеспечить себя свининой и деньгами, пусть и небольшими. Еще в юности отец научил меня, как кастрировать свиней и телят, и эти знания пригодились, поскольку в те годы в Монтеверде и всей округе не было ветеринаров. Мы все учились понемногу — все больше узнавали о болезнях и о том, какое снадобье при лечении будет работать, а какое — нет. Наши соседи костариканцы рассказали нам о народной медицине. Мы набирались опыта и у них.
Когда наш кабанчик Гризи подрос, в очередь выстроились люди, желающие получить его услуги по оплодотворению свинок. Для меня это было новое дело, еще один проект. Обычно за труды нашего хряка мне предлагали или деньги, или поросенка. Я выбирал поросенка. Потом стал замечать, что мне дают каких-то мелких поросят. Они не подрастали в той мере, как должны были бы. Поэтому я стал просить деньги в качестве вознаграждения — по двадцать костариканских колонов. Если можно получить немного денег, тогда, по крайней мере, мне не надо было пытаться откармливать свиней-недоростков.
У меня были свиноматки, и еще потом подросли свиньи, но в основном меня всегда интересовал хороший кабан для улучшения породы. С Гризи я получал свиней, которые шли на сало. Он прожил у меня около двух лет, а потом я его продал. Я купил йоркшира и хряк этой породы жил у меня некоторое время. Позже я приобрел хэмпшира. Эти породы шли на рынки, где был спрос на постных свиней, поэтому мы производили свиней, которые быстро росли и не нагуливали жира. В конце концов, я купил ландрейс. У свиней этой породы якобы тринадцать ребер — значит, добавочная свиная отбивная с поросенка. Они и в самом деле быстрорастущие свиньи. Некоторое время у меня был хряк этой породы, так как люди желали получить для своих свиноматок именно его услуги.
Когда перевозишь свиней, то лучше всего выезжать ночью — из-за жары в низинах. Несмотря на то, что свиньи выживали в жаре, они всегда теряли несколько килограммов за время между загрузкой в грузовик и продажей их на рынке. Я не мог позволить себе такую потерю прибыли. Конечно, и продажа свиней была та еще работа. Я неважный специалист по переговорам с перекупщиками. Здесь все совсем не похоже на торги в США, где покупатели соревнуются друг с другом. Тут была такая традиция, что если кто-то предлагал низкую цену, то другие перекупщики изображали дело так, как будто это и в самом деле была хорошая цена, и не повышали ставку. Может быть, можно было бы заставить человека поднять цену, но только если бы вы действительно уперлись. Случались у меня и удачные деньки, когда я продавал свиней по цене более высокой, чем средне-рыночные расценки. Такое если и случалось, то главным образом, потому что мои свиньи были лучшего качества.
Все это казалось привлекательным, но было делом хлопотным. Приходилось ездить верхом, находить и покупать свиней или иногда брать еще и других свиней на комиссию, забирать их в город, продавать свиней, а потом еще загружать покупки и возвращаться домой. У меня было много причин, чтобы бросить это занятие. По мере того как дети становились старше, они могли больше помогать, а еще и молокозавод производил больше продукции, поэтому не было такой уж потребности в дополнительном доходе. В этих новых обстоятельствах я был доволен тем, что теперь я могу уделять больше времени походам в лес за приключениями. Не буду врать, самая приятная для меня работа — в полях и в лесу.
В те годы много было работы для лесорубов: расчистка земли шла вовсю. Мой отец был лесорубом в Вермонте. У нас дома всегда был топор, и именно тогда я научился пользоваться этим инструментом. Я привез с собой в Южную Америку свой типичный североамериканский топор с коротким топорищем. Вскоре выяснилось, что в этих краях люди использую инструмент с более длинной ручкой и гораздо более легким металлическим топором. Для здешних деревьев такие топоры гораздо лучше — порой надо рубануть по стволу выше ребер, столь характерных для тропических деревьев.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу