Геннадий Дмитриев - Я был капитаном Фицроем

Единственным, кто выступил на собрании в защиту Федора Ивановича, был Виталий Игнатьевич Пацюк. После собрания Федор Иванович пожал руку своему подчиненному и сказал, слегка прослезившись:

— Спасибо Вам, Виталий Игнатьевич, спасибо, Вы честный, порядочный человек, простите, что был к Вам излишне строг. Не зря говорят, друзья проверяются в беде.

Если бы знал Федор Иванович, кто был причиной его беды! Боевой офицер, бывалый моряк капитан первого ранга Корнеев не выдержал этого потрясения и подал рапорт об увольнении. Не строгость наказания сломила его, его убивало то, что он, боевой офицер, не мог вспомнить того что делал, куда девал документ, если он не может контролировать свои поступки, то всё, нужно уходить в запас.

А когда стал вопрос о назначении нового начальника отдела, лучшей кандидатуры, чем Валерий Игнатьевич Пацюк, найти не смогли, его честность и принципиальность, горячее выступление на партийном собрании в защиту своего начальника сделали свое дело. Возможно выше капитана первого ранга он бы никогда не поднялся, если бы не развал Советского Союза и разделение Черноморского флота. На Украине ему предложили адмиральскую должность, и он, естественно, колебаться не стал. Так Валерий Игнатьевич Пацюк получил сначала вожделенную должность, а потом и звание.

«Габриэла», сделав поворот оверштаг, ушла с линии огня, чтобы подойти к противнику с наветренной стороны. «Инфанта» горела, «Виктория» — флагманский корабль лорда Бэкона, потеряв грот-мачту и бизань, отчаянно сопротивлялась огню испанской эскадры. На «Фицджеральде», также получившем повреждения, отвечали одним выстрелом на три испанских. И только «Габриэла» под командованием капитана Фицроя, сохранив способность маневра, смогла внести перелом в ход сражения, победа испанцев в котором казалось очевидной. В результате испанцы оказались между огнем «Виктории» и «Фицджеральда» с одной стороны, и «Габриэлы» — с другой. Ядро с «Габриэлы» попало в пороховой погреб испанского флагмана, и он в одно мгновение превратился в облако дыма, из которого в разные стороны летели обломки рангоута и обрывки такелажа. Не сбавляя ход, «Габриэла» поравнялась с другим галеоном и мощным бортовым залпом смела всё с его палубы. Грот мачта испанца рухнула, и судно получило крен, который лишил его возможности вести прицельный огонь. Третий галеон был взят «Габриэлой» на абордаж, четвертому удалось уйти.

Сражение было выиграно, хотя англичане и понесли значительные потери. Лорд Бэкон собрал военный совет на своем флагманском корабле, представляющем собой весьма печальное зрелище. Даже в роскошной каюте адмирала были заметны следы недавнего сражения — обгоревшее кормовое окно да сорванная с петель взрывом ядра дверь.

— Итак, джентльмены, — начал свою речь адмирал, — я выражаю свою признательность капитану Фицрою, подвиг которого будет достойно вознагражден королевой. Но я с прискорбием должен сообщить, что победа досталась нам дорого, мы потеряли «Инфанту», на остальных кораблях имеются значительные повреждения. Весь приз, который удалось нам захватить, находится на «Габриэле», думаю, будет разумнее, если добыча будет перегружена на флагманский корабль. Смею заверить капитана Фицроя, что он и его команда получит причитающуюся ему долю по возвращению в Англию, разумеется, после вычета необходимой суммы для ремонта поврежденных кораблей.

Капитан Фицрой, никак не ожидавший такого поворота событий, некоторое время молчал.

— Я жду вашего ответа, капитан Фицрой, — произнес лорд Бэкон в полной тишине.

Рука Фицроя потянулась к рукоятке пистолета, но скользнув по ней, опустилась на колено, сжавшись в кулак. Стараясь сохранять спокойствие, капитан ответил:

— Вся добыча сдается в королевскую казну, и лишь после этого моряки получают вознаграждение, Ваше предложение, сэр, я понимаю, как недоверие лично мне и моей команде.

— Это не предложение, капитан, — ответил лорд Бэкон, — это приказ.

Когда капитану королевского фрегата удавалось захватить груз испанского галеона, вся добыча сдавалась в королевскую казну, и после учета ее команде выдавалось вознаграждение, утаившего часть добытых в бою сокровищ ждало суровое наказание — он мог быть лишен офицерского звания и дворянства со всеми вытекающими последствиями. Приказ адмирала капитан Фицрой расценил как подозрение в воровстве, честь и достоинство офицера британского флота была задета этим приказом.