Алексей Трешников - У полюсов Земли

Через два часа полета вышли в район Пионерской, но станции не заметили на сплошном белом фоне, хотя видимость была поистине беспредельная. Радиокомпас почему-то не работал. Начали поиски. Развернулись влево на 90 градусов. Через 5 минут еще на 90 градусов влево. Справа увидели две черные точки. Спустились ниже. Вот радиомачты, метеобудки, рядом с ними полузанесенный домик с плоской крышей, а чуть подальше ряд бочек, обозначающих взлетно-посадочную полосу. Каким крохотным казался с высоты этот уголок человеческого жилья на бесконечном белом высокогорном плато!

Сели благополучно. Горизонт сразу сузился, затянулся оранжевой дымкой. Работники станции во главе с начальником Н. П. Русиным тепло приветствовали нас. Но на сей раз побывать на самой станции не пришлось: летчики спешили в обратный путь — иначе застынут моторы. В Мирный прилетели к завтраку. Здесь тепло, лед припая набух и посинел, местами на его поверхности озера воды. А «Обь» все еще пробивается к Мирному.

Наконец, 28 декабря она пересекла последнюю трещину в двух километрах от берега, и капитан объявил, что он готов к выгрузке. Гидрологи произвели тщательный промер толщины припая между берегом и кораблем. Местами она доходила всего лишь до 80–90 сантиметров. Рискованно разгружаться, но другого выхода не было! С этого дня между «Обью» и берегом почти непрерывной цепочкой шли тракторы с санями на прицепе. Работа не прекращалась круглые сутки.

10 января на рейд Мирного пришел пассажирский теплоход «Кооперация». На его борту прибыла большая часть научного состава пашей экспедиции, а в рефрижераторных трюмах — продовольствие. Тем временем оставшийся кусочек припая таял на глазах, толщина его катастрофически уменьшалась. Была усилена так называемая ледово-патрульная служба. Гидрологи ходили с буром по припаю и измеряли толщину льда, обставляя запретными знаками наиболее тонкие участки. Местами на дне снежниц образовались сквозные проталины. Гусеницы тракторов в дневное время сильно разрушали рыхлую поверхность льда, но ночью подмораживало, и она становилась более твердой, поэтому решено было разгрузку «Кооперации» производить только в ночные часы.

14 января дизель-электроход «Обь» покинул рейд Мирного. Морская экспедиция на его борту приступила к океанографическим исследованиям южной части Индийского океана.

Большая часть научных работников тоже требует освободить их от разгрузки и других общих работ, чтобы приступить к исследованиям. Особенно настойчиво этого добиваются сезонные отряды. И они, безусловно, правы: время, золотое время, когда погода тихая и ясная, здесь очень ограничено. Но «Кооперация» пришла поздно, и «Лена» только вступила в антарктические воды, а на ее борту тысячи тонн грузов, которые нужно переправить на берег и без которых мы не можем обойтись.

Весь район, прилегающий к спуску на припай, завален грузами: многочисленными ящиками, разборными сооружениями. Высятся штабеля стройматериалов и деталей домов, которые еще нужно собрать. В этом году дополнительные дома в Мирном решено строить в основном на скалах. Здесь их зимой почти не заносит. Работы по горло.

В рефрижераторных камерах «Кооперации» около полусотни тонн мяса, дичи и других скоропортящихся продуктов. Как с ними быть? В Мирном такое количество не убережешь: летом сильно пригревает солнце, температура воздуха часто поднимается выше нуля. Пещеру, вырубленную в леднике, где хранились мясные запасы прошлогоднего завоза, залило талой водой. Гляциологи установили, что уже дальше 20-го километра южнее Мирного таяния нет, даже в самые теплые летние месяцы в толще снега на небольшой глубине всегда отрицательные температуры. Поэтому было решено создать склад на 20— 25-м километре, где и будут храниться все наши мясопродукты.

Взялся за это дело мой заместитель по хозяйственной части, он же начальник береговой базы, или, как его назвали в шутку, мэр Мирного — Георгий Иванович Матвейчук.

Рано утром 19 января в районе Мирного разразился шторм. От борта судна через припай трактор доставил последние сани с грузом на берег. Мы облегченно вздохнули, и было чему радоваться: через два часа остатки припая взломало и унесло.

Лето практически подходило к концу, а мы еще реально не представляли, как будем выгружать «Лену». Прямо у барьера Мирного плескалось открытое море. Часто можно было слышать, как с гулом обламывались подмытые волной куски айсбергов. После этого с рейда доносился глубокий вздох моря — это разбегающаяся от обвала волна ударялась о край ледяного барьера. Сами айсберги, скованные доселе припаем и стоявшие неподвижно, пришли в движение.