Дэн Гемайнхарт - Койот Санрайз [Невероятная гонка на школьном автобусе] [litres]

Мы стояли на заправке. Похоже, где-то в глуши. Вокруг ни других зданий, ни магазинов – пусто. Я вскочила, отдернула занавеску.

И заметила еще кое-что: в кабине – никого. И вокруг мертвая тишина.

Федеральные автострады, по которым мы ездили: крупные четырехполосные, шестиполосные или даже восьмиполосные магистрали, – они типа как шумят. Бесперебойно. Шум от сотен и сотен шин, шуршащих по асфальту. Этот шум слышен везде на четверть мили от автострад. Он много лет был фоновой музыкой моей жизни, и когда он стих, я сразу же это заметила.

А он стих.

За окном я увидела мрак. И несколько деревьев. И жалкую узкую двухполосную дорогу. А кое-чего не увидела – ни одной эстакады. Ни одного огромного зеленого указателя, какие висят на автострадах и рядом с ними. Ни одной пары горящих фар.

Я торопливо, мимо всех спящих, прошла к кабине, и под ложечкой у меня засосало. Лестер привстал на койке, спросил, зевая: – Мы сейчас где? – но я не ответила. Я не знала, где мы сейчас. Зато знала, где нас сейчас нет.

Ни звука, только цоканье копыт: за мной шла Глэдис.

Кабина опустела. В замке зажигания не было ключа. Фары погашены. Дверь закрыта.

Я распахнула дверь, спрыгнула с подножки, закрыла дверь перед носом Глэдис и побежала в здание заправки.

За прилавком стоял парень. Судя по его лицу, он томился от усталости и скуки. Он смотрел маленький телевизор, кое-как примостившийся на прилавке. Когда над дверью звякнул колокольчик и вошла я, он обернулся.

– Ночь на дворе, а ты не спишь, – сказал он довольно дружелюбно.

– Который час?

Он глянул на настенные часы:

– Без нескольких минут четыре. Четыре утра. Тебе давно пора баиньки.

– Мы сейчас где? – спросила я.

Но в этот момент вбежал Лестер, в мятой рубашке, в которой спал, с припухшими со сна глазами, растерянно моргая: – Где мы, Койот?

Я обернулась к продавцу, вопросительно, настойчиво подняв брови. Он опешил:

– Вы в Уоллове. Ну, точнее, Уоллова тут рядышком.

Я протянула руку в сторону Лестера, рявкнула: – Телефон!

Он нащупал телефон в кармане, сунул мне, я потюкала по экрану и громко выругалась.

– Ты чего? – спросил Лестер.

– Уоллова, – ответила я и показала ему экран. – Уоллова, штат Орегон. Совсем не по пути к Поплин-Спрингс. – Увидев карту, Лестер только рот разинул. – Даже и близко нет. Мы отклонились от маршрута, наверно, четыре часа назад. Рванули в другом направлении.

Я вскинула голову, спросила продавца:

– Где Родео?

– Родео? – озадаченно переспросил он. Мне было некогда его просвещать.

– Родео? – заорала я и побежала вглубь магазина. – Родео?

Толкнула дверь мужского туалета.

– Родео? – Нет ответа. Распахнула ногой дверь единственной кабинки. Пусто.

Вернулась с топотом к прилавку:

– Где он? Где Родео?

Продавец уже вскочил: явно насторожился, что какая-то девчонка носится по магазину и громит мужские туалеты.

– Родео? Такой бородатый, что ли?

– Да! Ну? Где он?

– Взял шесть банок пива и вышел через черный ход. Отец твой, что ли? Или кто?

– Или кто, – ответила я, выбегая через черный ход. Глаза налились слезами, кулаки крепко сжались, а сердце болело и колотилось, колотилось и болело.

Отыскать Родео было несложно.

Луна светила чертовски ярко. Почти полнолуние. За парковкой начиналась узкая тропинка, которая вела в глубь небольшой рощи.

В лунном свете я прошла по тропинке через рощу, спустилась к реке.

Это была скорее речушка, чем река, но красивая – посеребренная луной.

Посреди реки, скорее далеко, чем близко, был маленький островок – наносной, песчаный. На островке – бревно, заброшенное туда волнами и прочно там застрявшее. А на бревне, спиной ко мне, сидел Родео. Я скинула шлепанцы.

Речка была не то чтобы холодная и не то чтобы глубокая. Мне даже не по колено, а мельче. Август как-никак. Я и не заметила, как перешла вброд.

Мои босые ноги ступили на мягкий песок островка. В других обстоятельствах это было бы приятно.

Я обогнула бревно, встала перед Родео. Он на меня даже не посмотрел. Только приложился к бутылке, сделал жадный глоток: в горле зажурчало.

– Родео.

Молчание.

– Родео!

Его взгляд наконец-то скользнул в мою сторону:

– Чего?

Я замялась. Я знала Родео как свои пять пальцев. Обычно я знала, как подтолкнуть его к нужной мысли. Или отвлечь от ненужной. Я умела играть на струнах его души. Но теперь… теперь все было совсем по-другому. Плохо дело.