Валентин Аккуратов - В высоких широтах

Карта полета на полюс.

Пробыв после вылета из Москвы почти целые сутки в воздухе, мы решили прежде всего часа четыре отдохнуть. Но сон не шел. Мы встали и занялись поверкой материальной части самолета. Надо было определить девиацию магнитных компасов, так как, проверенная в Москве, с переменой широты она, конечно, должна была измениться.

Для полета на полюс отправной точкой выбрали мыс Челюскина — самую северную точку материка Азии, находящуюся от полюса в 1500 километрах.

Мыс Челюскина расположен в секторе, наиболее интересующем наших ученых в смысле ледовой разведки и «белого пятна». К сожалению, здесь очень мала посадочная площадка, да к тому же оказался недостаточный запас бензина для нашего полета. Мы должны были за два рейса перевезти достаточное количество бензина для нашего полета с мыса Косистый.

Трасса на мыс Челюскина лежала через высокие скалистые горы Таймырского хребта. Погода не благоприятствовала полету, нужно было на тяжело груженной машине вслепую перелезть через эти горы. Другой путь — вдоль морского побережья — был вдвое длиннее, и нам потребовалось бы делать больше рейсов, на что не было времени, так как ежедневные снегопады могли вообще сорвать наш вылет.

1 октября, к вечеру, пять с лишним тонн горючего уже было доставлено на мыс Челюскина. В сумерках с аэродрома мы подъехали на собаках к поселку. Здесь, на краю света, находится одна из научных станций Главсевморпути. Раза два в год сюда приходят корабли, снабжающие полярников всем необходимым. Остальное время связь осуществляется только через радиостанцию, да изредка прилетают самолеты, которые доставляют почту и груз с Большой Земли. Немногочисленные сотрудники станции ведут незаметную, но трудную, серьезную работу по наблюдению за погодой, состоянием моря, земным магнетизмом, обслуживая корабли и самолеты в навигацию. Ежедневно четыре раза в сутки, а в навигацию иногда через час передают погоду в Москву, где на основании собранных сводок погоды со всего побережья и островов Арктики составляют прогнозы погоды.

Полярники, извещенные Москвой по радио о нашем задании, встретили нас исключительно внимательно и приняли активное участие во всей подготовительной работе. Многие из них мне были хорошо знакомы по совместной работе с 1935 года. Особенно много друзей оказалось у Сергея, который по эфиру заводил обширное знакомство среди полярников.

По первоначальному плану, разработанному в Москве, на полюс мы должны были вылететь между 10—15 октября, но вместо запланированных пяти суток полета до мыса Косистого мы добрались туда за сутки. Поэтому решили воспользоваться первой хорошей погодой и сразу стартовать на полюс. Кроме того, нас подгонял снег, который все больше и больше закрывал землю и намеченный нами под аэродром участок тундры.

После ужина Михаил Алексеевич попросил меня заказать погоду и прогноз, начиная с 22 часов по московскому времени, на весь район полета. Я удивленно взглянул на него, так как знал, что все еле стояли на ногах от усталости и страшно хотели спать.

— Попробуем ознакомиться с погодой, — сказал он. — На мой взгляд, она должна быть приличной. Сейчас семнадцать часов, пусть все ложатся спать. Если в двадцать два часа прогноз будет хорошим, в двадцать четыре стартуем. Как с твоими аэронавигационными расчетами? Сможешь ли ты за это время все подготовить?

— Мои расчеты не задержут. Правда, все астрономические данные заготовлены на 10—15 октября, но их можно будет быстро пересчитать. Чем больше мы будем здесь сидеть, тем меньше у нас вероятности вылететь на полюс. Я за старт на сегодня, а сон переломим.

— Дима, а ты? Как твоя механическая часть? — обратился Титлов к Шекурову.

— У меня все готово. Машина полностью заряжена, все подготовлено и проверено. Осталось только вкатить восемь бочек с добавочным горючим. Это займет пятнадцать-двадцать минут.

Сергея спросить не удалось, богатырское похрапывание мощно сотрясало воздух.

В 17 часов 30 минут спал уже весь экипаж. Запросив Диксон о прогнозе на 22 часа, я попросил дать через час предварительный, чтобы знать общую тенденцию погоды. В 18 часов синоптик Фролов ответил: «Вылет возможен. В 22 часа сообщу точный прогноз». Предупредив начальника зимовки Кремера о предстоящем старте, я заказал на 22 часа 30 минут ужин и попросил приготовить костры на взлетной полосе.