Ольга Аверина - Рим в любую погоду. «Над миром вознесенный Латеран»

Константин встретился с Максенцием неподалеку от Рима у Мильвийского моста через Тибр. После непродолжительной схватки, превосходившие по численности войска Максенция неожиданно обратились в бегство. Сам Максенций, поддавшись панике, попытался переплыть реку, но тяжелые доспехи утянули его подобно атаману Ермаку Тимофеевичу на дно. Тело утопленника по приказу Константина было извлечено из воды и обезглавлено, а 28 октября 312 года Константин торжественно вступил в Рим. Перед ним несли насаженную на пику голову Максенция. Народ ликовал, приветствуя Константина, и в честь этой победы в столице была поставлена грандиозная арка Константина – единственная триумфальное сооружение в Риме, прославляющее победу не во внешней, а в гражданской войне.

Двух сыновей своего врага Константин приказал казнить, а вот войска императорской гвардии, численностью в тысячу человек, выступивших на стороне Максенция, лишь расформировал и, к удивлению римлян, амнистировал. Более того, гвардейцы продолжали занимать казармы, построенные во времена Септимия Севера на Латеранском холме.

А теперь представим следующую картину. Дворец, принадлежащий Константину и Фаусте находится по соседству с казармами амнистированных гвардейцев. После триумфа Константин трезво рассудил, что это все-таки опасное соседство. Прекрасный предлог раз и навсегда избавиться от бывших врагов под благовидным предлогом – это совершить подношение богу, который помог в решающем сражении. Тому богу, чьим символом является крест. Язычник Константин приказывает переселить гвардейцев и разрушить казармы, а освободившийся участок передать «верховному жрецу» христиан для строительства храма и дворца для проживания служителей культа. Этим «жрецом» был в ту пору римский папа Мильтиад (311—314).

Кроме того, чудо с крестом так сильно впечатлило Константина, что он в начале 313 года вместе со своим соправителем Лицинием 24 24 Флавий Галерий Валерий Лициниан или Лициний – римский император в 308—324 годах. в Миланском эдикте провозгласил уравнивание в правах всех вероисповеданий империи, по которому традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. В отличие от принятого двумя годами ранее императором Галерием 25 25 Гай Галерий Валерий Максимиан или Галерий – римский император в 293—311 годах. Никомидийского эдикта, легализовавшего христианство, Миланский эдикт предусматривал возвращение христианам и христианским общинам их собственности, отнятой во времена гонений.

Практически сразу после принятия Миланского эдикта в Риме началось массовое строительство христианских храмов, но поскольку таких зданий до этого в Риме не строили, то решения об их особенностях часто принимались по языческим лекалам или по наитию. Закипело строительство и на Латеранском холме. На подаренной церкви территории бывших казарм за несколько лет были с чисто римским размахом отстроены здание Патриархии для проживания пап и базилика в честь Спасителя. Оба здания 9 ноября 318 года освятил новый папа – Сильвестр I, объявив их Домом Бога(лат. Domus Dei).

В 326 году земли церкви приросли еще и поместьем Фаусты. Предшествовала этому событию весьма печальная история. Горячо любимая жена Константина оклеветала его сына от первого брака Криспа, обвинив пасынка в домогательствах. Разъяренный отец без долгих проволочек казнил сына, а когда же обман Фаусты открылся, ее по приказу Константина живьем сварили в кипятке терм. Император проклял саму память о жене (лат. memoria domnata), а опостылевший дом отдал Богу.

В Древнем Риме территория Латеранского холма использовалось преимущественно как место для военной и спортивной подготовки, или, как выразились бы военные более поздних времен – под плацы.

В императорском периоде военные казармы дополнили здания роскошных дворцов и утопающих в зелени вилл знатных римлян, а при императоре Константине Великом казармы сменили внушительные здания Патриархии и базилики.

В средние века Дом Бога величественно поднимался над окружающими его постройками римского предместья. С течением времени виллы и дворцы сменились на многочисленные часовни, монастыри и богадельни, почти не изменившие пасторальный пейзаж римского предместья.

Дом Бога спокойно взирал на крестьянские возы, тянувшиеся сквозь ворота Аврелиановой стены к неисчислимым римским рынкам, на вереницы паломников, стремившихся припасть к святыням Вечного города.