Иван Крузенштерн - На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота

Препроводив в Камчатке в 1804-м и 1805 гг. весь июнь, часть июля, целый август и сентябрь, могу с достоверностью утверждать, что в сии четыре месяца было там столько же ясных дней, сколько и в других местах, имеющих подобное положение. Туманы случались, правда, нередко, но оным подвержены бывают и прочие северные области Европейской России. Через весь июнь продолжалась хорошая и теплая погода, каковая только быть может в странах лучшего климата. В сем месяце обнажились даже и горы от снега, земля везде растаяла, однако живущие в Петропавловске все думали еще, что рано приниматься за заступ. Ничего не удерживает их от того, кроме вкоренившегося предрассудка, от которого не совсем свободны и господа гарнизонные офицеры, хотя они, впрочем, и заслуживают похвалу, подавая полезный пример к разведению огородов.

«В половине мая [133], – говорит капитан Кинг в третьем Куковом путешествии, – собрали мы много дикого чесноку (черемши), селлери и крапивы для служителей». Итак, если в половине мая уже производит природа сама собою много растений, то я думаю, что в сем месяце можно начинать обрабатывать и огороды, а не двумя месяцами позже, как то введено в обыкновение. Бесспорно, что привычка и вкоренившийся предрассудок побеждаются трудно, однако же то, что трудно, не есть еще невозможно [134]. В Камчатке можно бы жить столько же хорошо или еще лучше, нежели во многих других провинциях России. Надлежит только принять меры, совсем разные от прежних.

Бдительное и совместное исполнение начертаний, относящихся до благоустроения и управления Камчатки, есть притом предмет важнейший. Успех в оном по чрезмерной отдаленности, однако ж, весьма труден. За несколько лет назад знал я Камчатку из описаний, большею же частью и из устных известий, которые нередко бывают вернее напечатанных, и, основываясь на том, сообщил об оной письменно мое мнение. Теперь, видев страну сию собственными глазами, признаюсь беспристрастно, что суждение мое нашел я совершенно справедливым. К несчастию, сбылось мое и предвещание, последствия коего я опасался. Камчадалы подверглись в 1800-м и 1801 гг. повальной болезни и все почти вымерли.

Прежде, нежели начну говорить о камчадалах, не излишним почитаю упомянуть кратко об образе жизни россиян в Камчатке. Сие обстоятельство откроет причины господствующей там великой смертности, которая и в многолюднейших городах, где царствуют роскошь и сладострастие, не бывает большею. Офицеры, духовные, купцы и солдаты не различествуют почти ничем между собою в образе их жизни. Имеющий более других денег не может ничего купить за оные, а потому и принужден жить одинаково с прочими. Таковая трудная жизнь не расстраивает, однако, строгого военного порядка. Российский солдат, привыкший ко всем трудностям, переносит равнодушно камчатский во всем недостаток. Он не думает об удобностях жизни и почитает свой жребий тогда только жестоким, когда поступают с ним крайне строго или терпит несправедливость и угнетение по службе.

Сверх того, представляют им способ к приобретению такого достатка, какового не имеют и офицеры; некоторые из солдат владеют даже собственными домами и находятся в лучшем состоянии. Им позволяют во время зимы, когда не употребляются они по службе, перевозить казенные и партикулярные тяжести, ходить на звериную ловлю, посредством коей приобретает один солдат в зиму от 300 до 500 рублей. Жалко, что при таковых деньгах не могут они ничего купить, кроме вина горячего, на которое по дороговизне и неумеренному употреблению скоро истощевают приобретенное. Холостая их жизнь много к сему способствует. Нет сомнения, что они, если бы возможно было жениться, могли бы в супружественном состоянии располагать хозяйственнее своими деньгами.

По прибытии нашем в Петропавловск скоро приметили мы великую перемену в одеянии тамошних жителей, а особливо женского пола. Камчатку можно было бы удобно снабжать всем с изобилием, если бы посылать туда ежегодно один корабль из какого-либо европейского российского порта. Цены всех нужных вещей понизились бы многими сотнями процентов. По прибытии нашем вдруг упала цена кизлярской водки с 20 до 6 рублей за штоф, сахара с 7 до 1 рубля за фунт. Места северо-восточной Сибири могли бы в таком случае получать из Петропавловска некоторые товары, а особливо иностранные, гораздо удобнее и дешевле, нежели как то производится ныне доставлением оных столь дальним и трудным сухим путем. Доказательством сему служит то, что из привезенных нами в Камчатку товаров, на счет Американской компании, отправлены многие скоро в Охотск для продажи. Крайне трудный и с великими издержками сопряженный перевоз нужных вещей из областей Европейской России в Охотск, а оттуда в Камчатку, был до сего единственною причиною, что несчастные жители сей провинции терпели и терпят крайний недостаток не только в вещах, относящихся до удобности, но даже и в необходимых жизненных потребностях.