Иван Крузенштерн - На парусниках «Надежда» и «Нева» в Японию. Первое кругосветное плаванье российского флота

Теперь живет он недалеко от Верхнекамчатска щедротами государя, и, будучи призрен добродушием Кошелева, оканчивает остаток дней своих в покое и тишине. О вине и ссылке его многим рассказывал он следующее: что по ложным доносам в заговоре против императрицы Елизаветы был он лишен чинов и дворянства, высечен кнутом и сослан в ссылку. Он признается, что был ветрен и нескромен, однако и поныне клятвенно уверяет, что не имел во мнимом заговоре ни малейшего участия. Ему поручено было после смотрение над якутами, за угнетение коих сослан он, наконец, в Камчатку. Его обвиняют даже в смертоубийстве, учиненном от безрассудной горячности, которое и долженствовало, уповательно, быть причиною, что императрицею Екатериною II не дарована ему свобода; в противном случае, конечно, не был бы лишен внимания и милости, потому что в Куковом путешествии упоминается о нем с похвалою и сожалением.

Не могу я умолчать также и о семействе Верещагиных, известных читателям из путешествий Кука и Лаперуза. Оба брата, происшедшие от камчадалов, сделали величайшую честь своему состоянию. Старший из оных, достойнейший священник, умевший приобресть величайшее к себе почтение англичан, о коем говорит капитан Кинг многократно с чрезвычайною похвалою, умер скоро по отходе из Камчатки «Резолюции» и «Дисковери». Его преемником сделался младший брат, исполнявший должность свою 20 лет и приобретший общую любовь. Во время прибытия нашего в Камчатку находился он на Курильских островах для проповедания христианского учения.

По возвращении своем оттуда умер он вскорости; итак, я не мог, к сожалению, узнать его лично; однако посетил вдову его, которая помнит очень хорошо корабли английские и французские. Ее сын, бывший дьячком в Петропавловске, утонул, к несчастию, в реке Аваче во время нашей здесь бытности. Теперь остался один только Верещагин, дьячок в Верхнекамчатске. Селение Паратунка, родина семейства Верещагиных, известное довольно из путешествия Кука, сделалось ныне обиталищем медведей. В 1768 году считалось жителей в оном 360 человек, но в 1779 только 36. Повальная болезнь, свирепствовавшая в 1800-м и 1801 годах, истребила и последних.

Вид на Петро-Павловскую гавань. Из “Атласа к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна”

В.-Т. Тилезиуса фон Тиленау

В пятницу 4 октября привезено было все на корабль, который уже был совершенно готов к отходу. В 4 часа следующего утра стали верповаться из гавани в губу. Стараясь воспользоваться благополучным ветром, решился я идти в море сего же дня пополудни. Добрые наши гостеприимны обедали с нами в последний раз. Разлучение с ними, оказавшими нам всевозможную приязнь и дружбу, было для нас весьма чувствительно. Особенно прискорбна была разлука с любезным Кошелевым. Все мы сокрушались о нем и о достойном его брате, тем более что оставляли их в такой земле, где в безмерном удалении от друзей своих и родственников окружены они были людьми, от которых не только не могли ожидать искренности и удовольствий жизни, но, напротив, должны были опасаться всяких ухищрений и досад.

С величайшею охотою взял бы я с собою брата его в Россию; его любили все на корабле нашем сердечно и желали иметь своим сотоварищем, но губернатор, хотя и желал бы, чтобы он воспользовался сим случаем, не мог дать ему на то позволения. Сверх того, и разлука была бы для него слишком жестока, долженствовавшего лишиться чрез то своего почти единственного собеседника и деятельного помощника в делах тягостных [130].

В 2 часа пополудни начали сниматься с якоря. Небо помрачилось уже с полудня, и начинал идти снег, однако все предметы в заливе видны были еще ясно. Не желая упустить благополучного ветра, надеялся я выйти в море прежде, нежели сделается погода худшею. Едва подняли якорь и поставили мартели, вдруг пошел великий снег и скрыл все берега от нашего зрения. Один только пункт, который надлежало особенно видеть для того, чтобы не подойти близко к лежащему против залива Раковина, недалеко находящемуся от нас рифу, усматривали еще в тумане. Но и сей закрылся скоро. Я тогда полагал, что мы обошли уже риф сей, почему и продолжали плыть под марселями к выходу из залива, как вдруг корабль остановился на мели. Теперь уверился я поздно, что неосторожно было выходить из залива при столь неблагоприятствовавших обстоятельствах.