Георгий КАЮРОВ - Жёлтый император

– И вот тогда, – продолжил Юрка, – мы выйдем на сцену.

– Я буду поступать на исторический, – неожиданно объявил Димка.

– Ты же собирался на физмат? – удивился Матвей.

– Передумал. Пойду на исторический. Буду раскрывать для человечества его же загадки, – мечтательно произнёс Димка. – Как это круто!

В шесть тридцать горнист протрубил подъём. Спальный корпус вмиг забурлил. По коридорам энергично шёл старший воспитатель Иван Яковлевич Парамонов, среди интернатовцев прозванный Парамон, и выкрикивал у каждой двери:

– Быстро одеваться и на стадион!

– А умываться? – поинтересовался кто-то.

– Ты посмотри на него? – завопил Парамон. – Потом умоешься! Я сказал, всем на стадион!

Друзья переглянулись. Димка подскочил к Матвею и возбуждённо зашипел:

– Началось!

– Тихо ты! – ткнув того в бок, угомонил друга Юрка Серебрянский.

Младшие классы ещё беспрекословно подчинялись и по первой команде спешили исполнять. Старшеклассники недовольно ворчали. Вместе со всеми друзья направились на стадион. У огромной траншеи стояла директор интерната Валентина Васильевна Денисенко и тихо переговаривалась с физруком – Виктором Александровичем Махначёвым, с лёгкой руки интернатовцев прозванным между собой – «Махнач». Виктор Александрович был мастером спорта по лёгкой атлетике и в бытность тренировался вместе с прославленным Валерием Борзовым. Уйдя из большого спорта, был направлен в школу-интернат на Кубань. Работа ему нравилась. К детям он относился дружелюбно, и по-мужски строго и по-свойски, что подкупало доверие подростков. Махнач пользовался авторитетом у инкубаторцев. То, что директор разговаривает с физруком, придало друзьям уверенности.

– Матвей! – неожиданно для друзей окликнул Матвея физрук.

– Чего? – тот сразу насупился.

– Подойди, – Махнач протянул в его сторону руку и смотрел улыбающимися глазами. – Думаешь, не догоню?

– Иду, – пробубнил Матвей, а друзьям махнул рукой – будь, что будет.

Виктор Александрович взял Матвея за плечо и, передвинув на удобное для него место, сказал:

– Тут стой, – и продолжил разговор.

Довольные и недовольные интернатовцы, неожиданным сбором на стадионе, усмирялись при виде траншеи. Проходили мимо директора и Махнача, они с интересом прислушивались к разговору педагогов, и старались заглянуть в траншею. Долгими взглядами они смотрели и на Матвея, стоящего рядом с директором. Интернат выстроился буквой «п» по классам, у подножия буквы оставляя место для директора. Парамон и несколько учителей и воспитателей присоединились к начальнице, ожидая, когда она закончит беседу с физруком. Матвей оказался в строю с учителями и преподавателями. Сердце его колотилось от восторга. Он едва сдерживал улыбку, предвкушая те почести, которые его ожидали. Он встретился глазами с друзьями и моргнул им, мол, вы со мной! Строй гудел, теряясь в догадке, по какому поводу их собрали, но стоило Валентине Васильевне поднять глаза и долгим взглядом обвести всех, как шеренги подравнялись и умолкли.

– Равняйсь! Смирно! – Выступив вперёд, физрук отдал команду, затем выдержал паузу, ожидая, когда все подравняются и замрут, и зычно выкрикнул: – Вольно! Всем выставить руки вперёд!

С разных сторон вдоль строя направились на встречу друг другу Махначёв и Парамонов рассматривая протянутые руки. Проходя мимо класса Матвея, Парамонов замедлил шаг и, выдёргивая за руку вытащил Димку и Юрку.

– Идите туда, – указал он в сторону учителей и пошёл дальше.

Друзья поплелись к директору. Линейка не понимала происходящего, а учителя продолжали осмотр. Обойдя строй Махначёв и Парамонов присоединились к коллегам, между собой переговариваясь и обмениваясь ехидными улыбками.

– Это вы вырыли? – громко, так чтобы слышала вся школа, задала вопрос директор.

Друзья молчали, не зная, что отвечать. Не выдержав, к ним подошёл Парамонов и, схватив мальчишек за руки, повернул лицом к директору.

– А кто же? – завопил он. – Валентина Васильевна, гляньте на их ногти, все в земле.

– Вы вдвоём это вырыли? – продолжала допытываться директор.

– Вдвоём! – в истерике отвечал за ребят Парамон. – У всех руки чистые, только у этих двоих с землёй.

Матвей посмотрел на свои руки и быстро спрятал за спину. По поведению учителей и воспитателей и тону Парамонова он почувствовал неладное. Димка и Юрка молчали, опустив головы.

– А где их третий друг? – неожиданно завопил Парамонов и подскочил к Серебрянскому. – Где Шпагин? Чего молчишь?