Ник. Леймарк - Семь рек Рима

* * *

– Только не вздумайте там болтать, – приказным тоном обратился ко мне Пино, когда мы сели в машину и тронулись. – Я буду говорить с этим типом по-английски, чтобы вы могли все понимать, хотя не исключено, что он знает итальянский. L'italiano è la miglior lingua del mondo! 5 5 Итальянский язык – самый лучший! (итал.) Это известно еще со времен Данте. Вы знаете, кто такой Данте?

– Знаю, – я даже мысленно не мог заставить себя называть Пино «господином майором», – но если мне нельзя участвовать, зачем я понадобился?

Пино сощурил глаза и посмотрел на меня с деланным недоверием. Потом он принялся барабанить себя по крылу носа указательным пальцем правой руки и только после этого произнес:

– Русские слишком агрессивны. Простите за откровенность, но вы – гунны. Вы паршиво относитесь к жизни, вы не цените ее. Ей богу, нашим парням надо свечки ставить святой деве Марии, что с вами воевали немцы, а не мы. Я читал в одной книжке, что у вас только таких как Алессандро Матросов было больше чем пятьсот человек. Подумайте, – загремел Пино, – больше чем пятьсот! Настоящие античные воины! Мы, римляне, точно такие же, – закончил он, сбавив тон.

– Вы меня запутали, – я глядел в окошко и думал, что первый раз любуюсь Римом сквозь решетку. – Но даже если русские одновременно и гунны, и античные воины, то почему я должен молчать во время встречи?

Пино серьезно посмотрел на меня.

– Вы безумно любите свою жену.

– Я знаю.

– Самое главное, что это знаю я, – Пино похлопал меня по коленке. – А что, если этот бывший снова увлек ее? Что, если вы зададите ему прямой вопрос и он решит похвастаться – я лично не удержался бы. Что тогда произойдет?

Я постарался, чтобы мой смех прозвучал естественно.

– Это невозможно.

– Я об этом и говорю, – Пино по-прежнему был очень серьезен. – Это невозможно. Но если, спаси нас святая Мадонна, это внезапно окажется возможным, вы тут же слетите с катушек и покалечите этого несчастного. Или даже убьете. Мне это не нужно. Так что дайте мне слово, или я вас высажу.

– Не понимаю, зачем вы вообще заехали за мной.

– Скажу вам правду – я не знаю, как русские врут. Я знаю, как врут итальянцы, французы, албанцы, даже цыгане, но про русских ничего не знаю. Только не говорите мне, что русские не врут. В конце концов, все мы одинаковые. Особенно, – глубокомысленно добавил он, – если дело касается женщин.

Полицейский автомобиль остановился рядом со старым домом, стены которого были окрашены в ту великолепную сиену, которая делает Рим таким чувственным, таким таинственным, таким удивительно красивым. В арке, куда мы вошли, стояло апельсиновое дерево в гигантском горшке, рядом с ним высился обломок колонны, на верхушке которой стояла мраморная голова мужчины с закрытыми глазами и отколовшимся носом.

Лестница, ведущая из подъезда наверх, была великолепна. Плавным единым движением она поднималась вдоль стен, оставляя внутри себя большое пространство, заполненное воздухом и светом, что падал сквозь стеклянный купол в крыше. До блеска натертые дубовые ступени и перила выглядели очень старыми – дому явно было больше ста лет, – но ни одна паркетная доска не скрипнула, пока мы поднимались на третий этаж. Перфетто! – как сказали бы итальянцы.

Старая лакированная дверь с латунными украшениями открылась тоже без всякого скрипа. Человек на пороге был высоким и плотным. Короткие светлые волосы и сонное выражение лица. Голубые глаза.

– Что вам нужно? – недовольно спросил он. – Кто вы такие?

Пино ловко оттолкнул меня своим круглым боком и приветливо улыбнулся.

– Синьор Влад? – сладко произнес он. – Я – майор полиции, который звонил вам примерно час назад. Речь идет о вашей бывшей жене.

– А, – коротко отреагировал Влад, и некоторое оживление появилась в его глазах. – Я понял. Проходите, господа.

Пат упоминала, что ее предыдущий муж был богатым человеком, но я не ожидал, что настолько. Квартира, в которой мы оказались, скорее напоминала дворец, нежели обычное жилье. Большая прихожая была отделана деревом, а камин украшен мраморным порталом. Комнаты были огромны, богато и даже пышно обставлены, повсюду висели картины, стояли скульптуры. Мы прошли через целый ряд таких комнат, пока не оказались в кабинете, как его назвал сам хозяин. Он предложил сесть в кожаные кресла, и, следуя тому, что сам Пино присел на самый краешек, я сделал то же. Было видно, что майор потрясен.

Я тоже был неприятно удивлен. Вряд ли Пат могла увлечь роскошь, тем более что она уже жила в подобной обстановке, но изменить среди всех этих гобеленов и золота, как мне представилось, любому было бы проще, чем в безликой квартире – здесь все было немного не по-настоящему, как в декорациях. Потом я еще подумал, что бывшие супруги могут сразу перейти к делу, ведь они хорошо знают друг друга. Во всех смыслах.