Мэрри Оттен - Чародеи с Явы

В зависимости от места действия Рамаяна расцвечивается множеством деталей и вариантов. Ежегодно перед храмом Прамбанан в летние месяцы при свете луны танцевальная группа из Суракарты и Джокьякарты играет эпопею. Представление длится шесть ночей подряд. Несколько лет назад, правда, спектакль был урезан до четырех ночей. Ежегодный приток туристов, к счастью, не повлиял на очарование спектакля.

Действие происходит на большой эстраде (увы, из бетона…) перед фасадом храма Шивы, на которой умещается до сотни танцоров. Спектакль состоит из танцев и театральных сцен; трагическая красота представления хорошо передаёт волнующее дыхание эпопеи. Кумбокарно, военачальник Раваны, в одиночку сражается до последнего с армией обезьян; он размахивает жуткой маской, трясёт пышной шевелюрой. Стрела Лакшмана ранит его в руку; гигант начинает кружиться на месте, мощными ударами ноги разгоняя обезьян. Воинственные звери карабкаются на него, он стряхивает их, как пёс, вылезший из воды. Лакшман выпускает ещё одну стрелу и попадает ему в ногу. Кумбокарно не желает ронять свою честь. Подпрыгивая, словно раненая птица, он извивается всем телом, пытаясь освободиться от обезьян, и, только после того как стрела вонзается и во вторую ногу, падает. Но и на земле Кумбокарно не прекращает битвы, рычит, катается. Наконец, последняя стрела пронзает его, и тогда наступает смерть.

Сцена вырастает до масштабов подлинной трагедии. Вся битва — это танец точных пластичных движений. Голова, руки движутся в резких сгибах, не нарушая вместе с тем впечатления плавности. Танцоры —словно ожившие куклы, и, может быть, поэтому спектакль разом переносит зрителей в иное — волшебное — измерение. Каждая поза могла бы быть изваяна, и живая скульптура, каковой является яванский танец, как нельзя лучше подходит для олицетворения мифов. Жесты героя — полубога-получеловека — являют нечто среднее между движением и неподвижностью.

Яванцы смотрят на танец как на разновидность ваянга, и весь спектакль поэтому называется «ваянг-оранг» — ваянг в исполнении людей. В прежние времена танцоры (ими были только мужчины) носили маски; женщин не допускали к священнодействию — изображению богов. Мужчины, кстати, тоже не могли являть свой лик вместо божьего. Постепенно маски заменил густой слой грима, священнодействие превратилось в земное искусство, и женщины получили допуск на подмостки.

Ваянг-оранг очень популярен на Яве. В его репертуаре кроме сцен из Рамаяны и Махабхараты — множество легенд, навеянных народной традицией. Поначалу их играли без всяких декораций; художественное оформление —наивные рисунки на холсте — появилось недавно. Эти задники разворачивают перед каждой сценой, подсвечивая их по-разному, в зависимости от обстоятельств.

В Индонезии танцуют все. Перед началом спектакля желающие из публики надевают костюмы актёров, чтобы на одну ночь стать героями, шутами или чудовищами. В спектакле непременно сталкиваются носители добра и зла, начинается сложное действие, в котором замешаны волшебники, лесные духи и добрая фея.

В Джакарте, Суракарте и Семаранге в театрах ежевечерне собираются толпы людей. Легенды, которые они смотрят, насчитывают по нескольку веков, но бесхитростные сердца воспринимают тысячелетнюю традицию просто и естественно.

Яванская религиозная традиция сохранилась во многом благодаря оригинальной форме искусства — «ваянг-пурва», яванскому театру теней. Плоские куклы из кожи (в былые времена их вырезали из шкуры молодого, ни разу не мытого буйвола-самца) отбрасывают на экран тонкие кружевные тени. Над головой даланга висит масляная лампа. Представление длится с вечера до утра. До рассвета кукловод переставляет кожаные персонажи, повествуя о великих эпопеях минувшего.

Истоки этого искусства до сих пор не выявлены [32]. Театр теней встречается в Турции (Карагёз), в Китае, Индии, Малайе. Но театр плоских кожаных кукол представляет собой самостоятельное явление… Гротескные и даже карикатурные формы кукол вызывают удивление. Некоторые учёные усматривают в них влияние ислама: как известно, Магомет запрещал изображать человеческое лицо. Чтобы не нарушать закон Корана, далангу приходилось искажать свои персонажи, чтобы те не напоминали живых людей. Не обошлось и без известной стилизации. Ведь миф — вещь непростая для понимания, так что бывает необходимо подчеркнуть ту или иную характерную черту героя, наделить персонаж индивидуальностью. Постепенно выработался стереотип для доброго, злого, хитрого, скрытного, весёлого характера. Ислам выступил здесь в роли упростителя. Кстати, его влияние не пошло дальше формы, поскольку ваянг-пурва играет репертуар, почерпнутый из Махабхараты и Рамаяны, а не из мусульманских преданий.