Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Ауфшнайтер незамедлительно начал делать замеры. Я захотел помочь ему в этом, потому что рассчитывать на более понимающего в этом вопросе помощника не приходилось.

Монах-полицейский. Во время празднования Нового года он несет ответственность за поддержание порядка в городе. В знак власти у него в руках деревянная дубинка и хлыст. Подпоясан он коралловыми четками

Монахи, танцующие во время празднования «малого Нового года» в столичном районе Шо у подножия Поталы. На них раскрашенные деревянные маски и сетчатые «фартуки», сделанные из человеческих костей и слоновой кости. В руках – ритуальные жезлы-ваджры и колокольчики

Так что я отправился к месту его работы на Линкоре. Там меня ожидало поразительное зрелище, равного которому не найти во всем мире.

Сотни или даже тысячи монахов в красных одеждах сидели на корточках и занимались делом, для которого мы обычно ищем уединения. Это было просто неописуемо. Да, незавидное досталось Ауфшнайтеру место для работы! Мы яростно принялись за дело, стараясь не смотреть по сторонам. Только бы побыстрее все закончить и уйти оттуда.

Дело у Ауфшнайтера спорилось, и уже через две недели можно было приступать к рытью траншеи. Для этого ему выделили сто пятьдесят рабочих, и мы почувствовали себя крупными предпринимателями. Но мы еще не были знакомы с местными методами работы…

Тем временем я тоже искал себе занятие. Сад Царона все еще оставался самым подходящим местом для меня, больного человека, и я много размышлял о том, что можно сделать для его украшения. Наконец меня осенило: надо соорудить фонтан!

Я все тщательно замерил и сделал чертеж – замечательный план был готов. Царон с энтузиазмом воспринял мою идею. Он лично выбрал слуг мне в помощь, и я удобно устроился на солнышке и стал руководить своей свитой. Скоро был проложен подземный трубопровод и вырыта чаша бассейна. Когда мы приступили к бетонированию, Царон не смог отказать себе в удовольствии и лично принял участие в этом процессе, ведь во время строительства большого железного моста он стал настоящим экспертом в бетонном строительстве.

Затем мы разместили на крыше дома цистерну, из которой в фонтан должна была поступать вода. К сожалению, закачивать воду наверх оказалось делом долгим и трудным. Но я извлек для себя пользу и из этого процесса: орудовал ручным насосом, тренируя таким образом мышцы.

Наконец наступил торжественный момент: струя воды поднялась в воздух на высоту дома. Детская радость охватила всех домочадцев. Этот фонтан, единственный в Тибете, с этих пор стал главной достопримечательностью знаменитых праздников в саду Царона.

За всеми этими новыми впечатлениями и необычными занятиями мы почти забыли о своих заботах. Но тут в один прекрасный день Танме принес нам вышедшую на тибетском языке газету и показал заметку о нас. Мы с большим любопытством принялись за чтение. В статье рассказывалось, как мы преодолели горы, чтобы добраться до Лхасы и попросить защиты в этой благочестивой нейтральной стране. Доброжелательный тон заметки мог только положительно повлиять на общественное мнение, а значит, в какой-то мере поддерживал наше прошение. Вообще-то, такая газета в Европе была бы совершенно незначительным листком: она выходила раз в месяц в Калимпонге, в Индии, тиражом в пять сотен экземпляров, и издатель сам прилагал усилия к ее распространению. Но в Лхасе это издание пользовалось определенной популярностью в тех кругах, которым оно было адресовано, а отдельные экземпляры издатель даже посылал исследователям Тибета в разные уголки мира.

Новогодние торжества продолжались. Самые пышные церемонии уже завершились, и теперь начались спортивные соревнования на Паркоре у Цуглакхана. Меня, заядлого спортсмена, конечно, это очень интересовало. Каждый день на восходе солнца я уже выходил на улицу, потому что соревнования начинались очень рано.

К счастью, нам досталось место у окна на третьем этаже китайского представительства, откуда, спрятавшись за занавеской, мы наблюдали за происходящим. Только так можно было обойти запрет в присутствии регента находиться выше первого этажа. Регент восседал на троне за газовой занавесью на верхнем этаже Цуглакхана, а четыре члена Кабинета министров наблюдали из окон.