Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Подъем в разреженном воздухе давался нам очень тяжело, а высота в 6000 метров парализовывала все мысли. Лишь изредка мы с изумлением бросали взгляды на еще более высокие пики, окружавшие нас. Наконец мы достигли вершины перевала Гурин-Ла. До нас нога европейца ступала сюда лишь единожды: в 1895 году этот перевал преодолел англичанин Литтлдейл. [28] Клемент Сент-Джордж Литтлдейл (1851–1931) – известный британский путешественник, исследователь Центральной Азии. – Примеч. ред. А по данным Свена Гедина, зафиксированным на картах, это самый высокий перевал в Гангдисе – 5972 метра. Думаю, я не ошибусь, назвав Гурин-Ла самым высоким перевалом в мире, проходимым во все времена года.

Нам снова стали встречаться горки камней, украшенные самыми яркими молитвенными флагами, которые я когда-либо видел. Рядом стояли каменные плиты с высеченными текстами молитв – увековеченное выражение радости многих тысяч паломников, которым после долгого и трудного пути этот перевал открывает прямую дорогу в священный город Лхасу.

Навстречу нам шли толпы паломников – тех, кто уже достиг цели своего путешествия и теперь возвращался на далекую родину. Сколько же раз эта дорога слышала «Ом мани пеме хум»! Эту древнюю и самую распространенную молитвенную формулу, которую паломники непрестанно бубнят себе под нос, надеясь таким образом защититься от «ядовитых газов» – им тибетцы приписывают эффекты, возникающие от недостатка кислорода. Но лучше бы путники все-таки держали рты закрытыми! Часто мы замечали внизу на склонах белые скелеты сорвавшихся с тропы вьючных животных, что говорило об огромной опасности этого перевала, где почти каждую зиму во время снежных бурь погибали по нескольку паломников. Мы благодарили Господа за хорошую погоду – а ведь уже за первые дни нам нужно было преодолеть разницу высот почти в две тысячи метров.

Когда гребень остался позади, перед нами открылся совершенно новый вид. Небольшие холмы Чантана исчезли. Во время тяжелых переходов мы часто представляли, как хорошо было бы ехать по этим холмам на джипе. Вот тут бы эта чудесная езда и закончилась. Здесь были резкие и крутые обрывы, в глубоких расселинах шумели воды, текущие в долину Лхасы. Погонщики яков рассказали нам, что с определенного места совсем рядом с городом видны эти снежные вершины, через которые мы шли. Вот как близко был уже «запретный город»!

Первую часть спуска пришлось идти по глетчеру. Я снова с удивлением отметил, как уверенно яки двигаются по льду. Еле удерживая равновесие, я невольно задумался о том, как легко можно было бы спуститься по этой идеально ровной поверхности на лыжах. Наверное, мы с Ауфшнайтером были первыми, кто по дороге в Лхасу беседовал о лыжах. Число шеститысячников вокруг завораживало даже нас, изможденных путников, и мы с сожалением думали о том, что у нас нет ледорубов, а ведь с этим инструментом было бы так легко взобраться на один из них.

На этом отрезке пути нас нагнала молодая пара. Они шли издалека и направлялись, как и мы, в Лхасу. Молодые люди с радостью присоединились к каравану. Между нами, как водится в дороге, завязалась беседа. Путники рассказали о своей жизни, это оказалась настоящая история Ромео и Джульетты в тибетском переложении.

Эта симпатичная молодая женщина с розовыми щеками и толстыми черными косами спокойно жила в Чантане в кочевническом шатре со своими тремя мужьями – тремя братьями – и вела хозяйство. И вот однажды к ним забрел молодой путник и попросился переночевать. И с этого момента все изменилось, – видимо, между ними вспыхнула та самая знаменитая любовь с первого взгляда. Они тайно сговорились и на следующее утро вместе покинули шатер. Об опасностях побега зимой через заснеженные долины они совершенно не думали. Теперь они были очень рады, что добрались сюда, и собирались начать новую жизнь в Лхасе.

Образ этой молодой женщины остался у меня в памяти лучом света среди мрака тех тяжелых дней. Один раз на привале красавица пошарила в своей нашейной сумочке и, улыбаясь, угостила каждого из нас сушеным абрикосом. Ее скромный подарок показался тогда нам таким же роскошным, как черствые белые булочки кочевника в сочельник.

Во время путешествия я заметил, насколько крепки и выносливы тибетские женщины: эта юная дама спокойно шла в нашем темпе, неся за плечами свой узел наравне с мужчинами. Мысли о будущем ее не беспокоили. В Лхасе она собиралась наняться поденщицей и благодаря своему крепкому кочевничьему здоровью рассчитывала легко заработать на жизнь.