Генрих Харрер - Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы

Тогда в правительстве уже стали серьезно задумываться о том, чтобы организовать в городе канализацию и систему электроснабжения. Это тоже должно было лечь на наши плечи. Правда, ни Ауфшнайтер, ни я не обладали необходимыми для такой работы знаниями, но мой товарищ, инженер сельского хозяйства по образованию, имел замечательные математические способности, а по специальным вопросам мы консультировались в соответствующих справочниках. Ауфшнайтер уже с этого года имел ежемесячное правительственное жалованье, а я вступил в официальную должность в 1948 году. Я до сих пор горжусь письмом о своем назначении, которое тогда получил.

Через несколько месяцев после приема у Далай-ламы – на дворе уже стояло лето – меня вызвали ночью в резиденцию Норбу Линка. В Кьичу поднялась вода и угрожала затопить летний дворец! В период муссонов эта спокойная река невероятно быстро превращается в ревущий поток шириной местами до двух километров. Прибыв на место, я увидел, что старые укрепления начали качаться, так что тут же под проливным дождем и в тусклом свете карманных фонариков солдаты личной охраны начали возводить новые дамбы. Нам удалось укрепить старую дамбу, чтобы она продержалась до утра. На следующий день я послал скупить все джутовые мешки, которые найдутся на базаре, мы стали наполнять их глиной и дерновыми кирпичами. Пять сотен батраков и солдат работали в совершенно непривычном для них темпе, и в итоге мы закончили все приготовления как раз к тому моменту, когда старую плотину прорвало.

В то же время призвали предсказателя погоды из монастыря Гадон, и этот монах несколько дней провел со мной в одном доме в Норбу Линка. У нас с ним была одна и та же задача – предотвратить потоп. Очень хорошо, что в этот раз не стали полагаться на силы одного только оракула, но и мобилизовали тысячи рабочих рук. Когда мы уже завершали работы на дамбе, на берег нетвердой походкой вышел погруженный в транс оракул и исполнил свой танец. В тот же день дождь прекратился и уровень воды начал снижаться. Далай-лама поблагодарил нас обоих.

Чуть позже меня стали спрашивать, не могу ли я что-нибудь придумать, чтобы раз и навсегда защититься от наводнений, ежегодно угрожавших летнему дворцу. Я тут же согласился взяться за это дело в уверенности, что вместе с Ауфшнайтером мы найдем правильный способ регулирования уровня воды в реке. У тибетцев плотины всегда были с перпендикулярными стенками, в чем, как я уже давно понял, и заключалась главная ошибка.

Мы начали работы заранее, весной 1948 года, чтобы ко времени начала муссонных дождей все уже было готово. Для строительства нам выделили пятьсот солдат и тысячу батраков – необычно большое по местным меркам количество рабочей силы. Я ввел еще одно важное новшество: мне удалось убедить правительство, что дело будет идти гораздо быстрее, если не прибегать к подневольному труду. Я добился того, чтобы каждому работнику ежедневно платили, что, конечно, очень подняло настроение на стройке. Правда, производительность труда все равно ни в какое сравнение не шла с европейской. Одной лопатой часто работали по трое: один втыкал ее в грунт, а двое других тянули за веревку, привязанную к черенку. Физически тибетцы гораздо слабее наших рабочих, и часто на меня смотрели разинув рот, когда я в нетерпении сам брался копать землю. А сколько перерывов и пауз они делают! Кто-нибудь вскрикивает, заметив на лопате червяка, бросает все и переключается на спасение живого существа – уносит его в безопасное место.

На строительстве дамбы было занято также множество женщин, и они не уступали мужчинам по силе. Целыми днями они таскали на спинах корзины с грунтом и распевали монотонные песни, чтобы шагать в ритм. Тибетские солдаты, как и везде в мире большие охотники до женского пола, постоянно перешучивались с работницами. Чаще всего на стройках работает даже больше женщин, чем мужчин. Так, например, однажды под началом Ауфшнайтера было три сотни работниц и всего горстка мужчин. То, что пятая часть мужчин страны живет в монастырях, все же очень чувствуется.

Судя по всему, низкая работоспособность тибетцев – следствие плохого питания. Цампа , тибетский чай и немного редьки с перцем – вот и весь обычный рацион простого человека. У нас на стройке целыми днями грелись чайники с тибетским чаем, каждому работнику выдавали сухой паек, а в середине дня кормили супом. Я все удивлялся тому, что при этом они были совершенно довольны и радостны. Но, видно, к другому они и не привыкли: мясо – продукт дорогой, и едят его очень редко.