Юрий Иванов - Карибский сувенир

В Северном море тихо и тепло. Иногда нас обгоняет танкер или фруктовоз, везущий из знойной Африки бананы и ананасы. Пересекая курс, идут на промысел черные, грязноватые на вид СРТ, «сеертешки», — трудолюбивые, надежные пахари моря. Идут, чуть раскачиваясь на волне, спешат гуськом один за другим. На палубах — ни души. На переходах команда, кроме вахтенных, обычно спит. Отдыхает. Ведь когда траулеры придут на промысел, там будет не до сна.

Тихо и тепло. Матросы докрашивают, подправляют краской полубак; боцман, попыхивая сигаретой, привязывает к длинной палке кисть, а старший механик судна Анатолий Сафронов, приспособившись около траловой лебедки, доделывает модель нашего судна. Многие вечера и ночи корпел он над нею, вырезал из пенопласта спасательные лодки, плотики, трапы, сооружал мачты и надстройки. А потом собирал все вместе.

И вот теперь теплоход почти готов. Скоро он совершит свой первый и последний рейс — из судовой каюты Анатолия в школу. Чтобы ребятишки смотрели на него и мечтали о будущих дальних походах в незнакомые края.

В Северном море было тихо, а в проливе Скагеррак налетел на «Олекму» сильнейший штормовой ветер, насыщенный холодной влагой. Ветер размотал по проливу небольшие, но крутые волны. К вечеру пошел дождь, затянул все вокруг серой пеленой. Ветер, вода и дождь. Видимости никакой.

В ходовой рубке серый полумрак: здесь, на севере, еще не миновали белые ночи. Дождь омывает окна-иллюминаторы рубки; и море, и прыгающий по волнам полубак судна — все искажается стеклами, приобретает неправильные, кривые очертания. Деловито жужжат «снегоочистители» — стеклянные вращающиеся круги, вмонтированные в окна. На них дождевые капли не держатся. Через них вахтенный штурман и капитан напряженно вглядываются в серую мглу: здесь тоже очень большое движение судов и нужно быть внимательным.

— Противная погодка, — ворчит дядя Витя, заглядывая в экран радиолокатора. Он выискивает своим прибором плавучий маяк Скагенс-Рев. За ним мы повернем на юго-восток, в пролив Каттегат. — Ага… вот он. Показался, родимый.

— Я тоже его вижу, — говорит капитан, постукав по стеклу пальцем: там, далеко впереди, справа по курсу судна, вспыхнул и погас ярко-красный огонь.

Каттегат миновали без приключений: стихло, потеплело. Вот уже виден и знакомый Хельсингерский замок с позеленевшей остроконечной крышей и шпилем. Курсируют с берега датского на берег шведский сверкающие стеклом и металлом паромы. Спешат куда-то многочисленные катера, моторные лодки. Навстречу идут, может быть в Америку или в Африку, множество судов финских, немецких, польских, шведских. За ними на воде остаются в мелких волнах промятые стальными днищами гладкие водяные дорожки. Это неверно, что теплоходы не оставляют следов: вот они, протоптанные в воде дороги-тропинки. Только ветер, дующий с датского берега, искривляет, ломает их. И кажется, будто судно вел неопытный рулевой: так выгибается оставленный им след. Но вскоре и он пропадает — ветер и волны надежно заметают следы. Слышится рев сильного двигателя — навстречу несется бронированный торпедный катер с датскими опознавательными знаками. Около кормы, на вращающейся орудийной площадке, суетятся люди в блестящих куртках и желтых шлемах. Они крутят орудие, и его тонкий ствол нацеливается в нас, потом в шведский танкер. Парни тренируются.

Показался Копенгаген — острые шпили кирх, купола соборов и дворцов, заводские трубы, красные крыши домов. На аэродром, построенный возле самого пролива, садится тяжелый многомоторный самолет с надписью «САС» на фюзеляже. А посреди пролива поднимает паруса трехмачтовый парусный корабль. По его вантам, как мелкие букашки, ползают темные фигурки людей, они крепко держатся за леера и стоят на реях, распуская концы. Почувствовав ветер, паруса надуваются тугими пузырями. Еще несколько минут, и корабль, наполнив свою парусину свежим ветром, наклоняется и направляется в сторону Балтики.

Мы тоже спешим туда. К вечеру прошли маяк Дрогден, и «Олекму» подхватывают пологие пенные воды Балтийского моря, нашего родного моря…

Последняя ночь. Последние часы рейса. В каютах слышны разговоры, смех. Почти никто не спит — заснуть накануне прихода в родной порт почти невозможно. Подушка кажется ужасно жесткой, койка — невероятно неудобной. Кажется, что и двигатель работает сегодня как-то неуверенно… А вдруг что-нибудь в его металлическом нутре лопнет, сломается?.. Нет, только не это. Крутитесь, шестеренки, бегайте вверх-вниз, переутомившиеся поршни и клапаны! Скоро вы остановитесь на длительный отдых. Скоро.