Аркадий Фидлер - Канада, пахнущая смолой

В этой общине крестьян и лесорубов не было и нет людей с высшим образованием, кроме ксендзов. Больше того: никто отсюда не стремится в город, чтобы получить образование, и никого не поощряют к этому. Все верят, что в городе — обители зла, греха и распущенности — легко сойти с пути добродетели. Из Вильно или из Барри-Бея не вышел ни один врач, юрист или инженер; зато оттуда вышло много ксендзов и монахинь. Многие из них вернулись. Ксендз из Барри-Бея, искусный охотник, родился здесь как кашуб и вернулся сюда как пастырь кашубов.

Нигде, даже в самых отдаленных и глухих французских селениях Квебека, священники не обладают такой властью и таким влиянием, как здесь. Их авторитет неограничен, непререкаем. Станислав, который все-таки немного узнал жизнь и людей, понимает, что священники, так бдительно оберегающие своих прихожан от влияния грешного мира, одновременно заключают их в стеклянный колпак, подальше от всяких соблазнов прогресса.

Но Станислав не скрывает своего удовлетворения таким положением вещей. Он рад, что так получилось, что все там делается во имя божье, к его вящей славе и с его благословения…

— А ваши собственные переживания, Станислав? — напоминаю я. — Неприятность, которую вы испытали…

Станислав явился к кашубам в Оттер-Лейке еще перед первой мировой войной, и, хотя сначала его приняли недоброжелательно, с течением времени своей пылкой набожностью он снискал их признание и дружбу. Ему было хорошо среди богобоязненных поселенцев, всех этих Лорбешшх, Бурхатов, Этманских, Щипёров. Он много работал на них и носил им из леса дичь.

Но в Оттер-Лейке не было прихода, была только миссия. Поэтому, чтобы быть ближе к костелу, Станислав перебрался в Вильно. Там батрачил у одного изг хозяев.

Был тогда Станислав молодым и, хоть жил смиренно и богобоязненно, не чуждался людей и дозволенных развлечений. Соседи охотно приглашали его в свои дома, и всюду, где он бывал, видел семейное счастье. Люди спрашивали его, когда же он сам обзаведется семьей?

У его хозяина работала Агнешка, дальняя родственница хозяйки, сирота, девушка здоровая, сильная, статная и очень набожная, но бедная. Она как-то не привлекала до тех пор внимания парней, имевших серьезные намерения. Агнешка очень понравилась Станиславу, да и он не был ей безразличен. Поэтому Станислав решил приобрести участок леса поблизости, основать свое хозяйство и жениться на Агнешке. Она охотно согласилась.

Но в это время в приход приехал в гости молодой священник из Ренфру, ирландец. Среди его прихожан было несколько поляков, поэтому он умел немного говорить по-польски. Волосы цвета воронова крыла и черные, полные огня глаза подчеркивали особую красоту священника, слывшего к тому же одним из лучших проповедников.

Прежняя его экономка вышла замуж, теперь ему была нужна новая, поэтому он и приехал к приятелям кашубам. Приход и хозяева единодушно порешили, что на эту почетную должность пойдет Агнешка. Девушка сразу же согласилась. Только Станислав опечалился, но ирландский священник утешил его тем, что берет ее ненадолго — на несколько месяцев или даже недель.

Назначенное время прошло, но Агнешка не вернулась. Станислав тревожился, тосковал. Наконец он поехал в Ренфру. Когда Агнешка увидела его, она на мгновение покраснела и онемела, но встретила его очень мило и радушно. Объяснила, что не могла до сих пор вернуться, так как еще не нашли ей замену, но теперь уже ждать недолго. Жизнь в доме приходского священника пошла ей на пользу: она раздобрела и стала еще красивее.

Агнешка пригласила Станислава в костел. Ирландский священник произнес выспреннюю проповедь и взволновал всех благородными словами. На амвоне он выглядел прекрасно: его огневые глаза горели вдохновением. Агнешка впилась в него взглядом, словно в икону. И не она одна-все.

Станислав вернулся в Вильно и стал ждать. Снова прошло несколько недель — девушка не подавала признаков жизни. Постепенно Станислав примирился с судьбой: так, видно, ему на роду написано. Со смирением приучал себя к мысли, что Агнешка уже не вернется к нему. Он не чувствовал зависти: очевидно, девушка служила более достойному делу; очевидно, там она была ближе к истокам света и вечной истины, чем рядом с ним, недостойным.

Но однажды в нем вспыхнул бунт. Два подвыпивших подростка (и такие ужасные вещи случались иногда в Вильно) избрали его предметом своего злословия, начали подтрунивать над ним, поддразнивать его, роняя какие-то дурацкие недомолвки в адрес Агнешки. Это задело его. Станислав решил съездить еще раз в Ренфру.