Григорий Федосеев: Поиск

Она долго стояла на краю перелеска в свете густого заката. А тем временем на юге у кромки горизонта появилась неведомая чернота. Скоро она принакрыла дальние горы. Татьяна не заметила этого. Ей было легко, и она мечтательно следила, как медленно таял зыбкий полусвет позднего вечера, как затихали последние звуки…

Ужинали недолго. Переход в этот день был утомительным, решили лечь спать пораньше. Утром хотели сделать баню, устроить стирку. Тиманчик поблизости видел следы медведя, на рассвете пойдет на охоту. Если повезет — отряд пирует.

Скоро лагерь угомонился.

Старые лиственницы бесшумно роняли на землю порыжелую хвою. По высоким болотам бродили олени в поисках корма.

Провожая еще один день, в небесной погустевшей синеве парил могучий орлан. С высоты, доступной только ему, открывались огромные земли. Далеко на востоке виднелась полоска темного Охотского моря. На север до Чагарских хребтов лежала равнина. Орлан поднимался выше и выше. На юге, где чернела тайга, увидел он расплывающуюся черноту. Она, как ночь, быстро расстилалась по земле, густела, росла и скоро заслонила горизонт. Орлан забеспокоился. Острый глаз не обманул его, и на перелесок, где отряд разбил свой лагерь, упал тревожный крик орлана. Тотчас к нему поднялась самка с двумя детенышами. Они покружились над марью и с прощальным криком улетели на север.

Неотвратимая ночь опустилась на землю. Из старой гари вышел сохатый. Он долго стоял, обнюхивая воздух, прислушиваясь к ночной тишине. Ничто не нарушало всеобщего покоя. Зверь перебрел трясину, ерниковую поросль, с ходу завалился в озеро, затянутое густой зеленью. Спугнутая стая уток с криком скрылась в темноте, а сохатый стал кормиться, собирая молодые побеги водяных растений. Затем опустил голову ко дну, набрал полный рот сладких корней троелиста, вылез на поверхность и, шумно стряхнув с головы воду, начал жевать. И вдруг какой-то звук заставил великана повернуться.

По кромке озера бежало охваченное паникой стадо сокжоев. Сохатый застыл. И опять шорох — пробежала рысь со своим семейством. Выше пролетел глухарь. Закричали гуси. Сохатый насторожился, еще не понимая, что случилось.

Звери и птицы устремились на север.

Сохатый поспешно переплыл озеро. Выскочил на берег. С тревогой прислушался к шорохам. На южном склоне неба погасли звезды. С юга на мари надвигалась чернота.

И вдруг завыл волк. Сотнями отголосков пробежал по равнине унылый звук, замер на высокой жалобной ноте. Сохатый, почуяв опасность, бросился вперед, но вдруг оборвал свой бег, утопив глубоко в землю все свои четыре ноги. Он мгновенно повернулся и замер, готовый к смертельной схватке.

Из темноты вынырнули три матерых волка. Но хищники с тревожной поспешностью проскользнули мимо лесного великана.

Прорвавшийся ветер глухо протрубил над равниной… Сохатый поднял тяжелую голову, затяжным глотком потянул в себя воздух — напахнуло гарью!

Через минуту, охваченный паническим страхом, он бежал на север. Рядом тяжело бежали изюбри, сокжои. И все это смешанное стадо наскочило на бивак в большом перелеске. Загремела посуда. Повалились пологи. Послышались крики. Люди повыскакивали из палаток. С марей донесся дружный перезвон колокольчиков — это бежали к стоянке олени…

Харьков выскочил на край перелеска и увидел длинные языки пламени. Огонь шел с юга. Ветер нес удушающе горький запах.

— Пожар! — крикнул Харьков, бросаясь к табуну. Люди, ошеломленные неожиданностью, были в растерянности.

— Готовьте вьюки! — скомандовал Харьков.

Лагерь мгновенно пришел в движение. Проводники ловили и подводили оленей. Борис и Абельдин накидывали на их спины вьюки. Татьяна собирала разбросанные вещи. Виктор Тимофеевич упаковывал в сумки материалы экспедиции.

Повеяло жарой. С неба, затянутого чернотою, сыпался пепел. Труднее становилось дышать.

— Вперед! Уходим! — крикнул Харьков.

Огонь дотянулся до перелеска, скользнул по вершинам деревьев, упал на землю, растекся и загудел, захлебываясь в духоте, окутывая лес тяжелым жаром. Вспыхнули палатки, пологи, пламя охватило вещи, которые люди не успели захватить с собой…

Пожар гнал людей на север.

Олени отказывались бежать. На них дико кричали, их били и подталкивали.

— У-гу-гу! Не отставать! — поминутно слышался голос Харькова.

Огонь растекался по равнине. Клубы багрового дыма заслоняли небо. Тяжелая духота накатывалась, уже и земля дышала жаром. Пламя, подхваченное ветром, огромными прыжками торопилось вперед, пожирая иссушенные травы, мхи, заглатывая тощие перелески.