Фарли Моуэт - В стране снежных бурь

Обе собаки последовали за хозяином и свернулись калачиком на краю спальных мешков, добавив мальчикам тепло своих тел, так что скоро в иглу перестало быть смертельно холодно и наши путешественники — мальчики и собаки — заснули сном существ, доведённых до изнеможения.

Эуэсин не мог бы сказать, как долго он спал. Он проснулся с тяжёлой головой и медленно открыл глаза. Над ним был жемчужно-серый снежный купол. Несколько минут его сознание оставалось слишком затуманенным, чтобы понять, где он находится. Постепенно вспомнились события во время пурги и то, как они наткнулись на пустой снежный домик. Снова возникла мысль об эскимосах — на этот раз она встряхнула его, как удар электрическим током.

Мальчик сел и со страхом осмотрелся. Иглу было покинуто. Звуков пурги не было: снежная буря уже несколько часов как утихла. Скудный дневной свет просачивался сквозь снежные блоки кровли и давал возможность рассмотреть широкую спальную лежанку из снега, занимавшую половину иглу. На лежанке виднелись шкуры карибу и куски оленины. Никаких других признаков того, что иглу обитаемо, не было.

Одной рукой Эуэсин потянулся за винтовкой, другой — потряс Джейми за плечо. Джейми застонал и стал медленно приходить в себя. Воспалёнными и распухшими глазами он различил склонившееся над ним лицо Эуэсина, а выше — купол иглу.

— Где мы? — спросил он, с трудом шевеля потрескавшимися губами.

Эуэсин торопливо рассказал о конце их путешествия и закончил следующими словами:

— Мы в эскимосском иглу и можем немного отдохнуть, если хозяева не вернутся домой! — Он невольно вздрогнул от такой перспективы, и рука снова потянулась к лежавшей рядом винтовке.

В иглу стоял холод, но температура была терпимой, так как жилище было сложено добротно, а свежевырубленные снежные блоки хорошо удерживают тепло. С одеревенелыми мускулами мальчики выползли из-под спальных мешков и осмотрелись. Их взгляды скрестились на мясе; с голодным блеском в глазах они осмотрели его. Мясо сильно промёрзло, но в снежной нише стояла маленькая каменная лампа, очень похожая на те, которые они нашли на могилах эскимосов. Лампа была наполовину заполнена замёрзшим жиром.

Эуэсин протиснулся сквозь туннель к саням и достал огневую дрель. На улице к нему бросились обе собаки, и по их раздутым животам нетрудно было угадать, что и они нашли пищу.

Небо было чистое, слегка затянутое дымкой, и в рассеянном свете Эуэсин не смог различить ничего, что было бы хоть мало-мальски знакомым. Казалось, всё видимое пространство укутано сплошным белым покрывалом. Далеко на северо-западе виднелась тёмная линия. Может быть, это гора Идтен-сэт, наполовину скрытая снежными вихрями? Эуэсин вряд ли сказал бы, где он находится, но по крайней мере его успокаивало сознание того, что по равнине никто не движется.

Затратив массу усилий, он зажёг каменную лампу. Мальчики водили над язычком пламени куски оленины, до тех пор пока мясо чуть-чуть не оттаивало. Они ели и ели, а к тому моменту, когда весь жир выгорел и огонёк погас, внутри иглу стало совсем тепло. Сытые и разморённые, ребята откинулись на спину и заснули. Но перед тем как лечь, Эуэсин, из чувства осторожности, дослал патрон в патронник винтовки и положил оружие так, чтобы его можно было мгновенно схватить.

Они проспали всего несколько часов, когда Джейми разбудило хриплое рычание Зуба. Пёс лежал, свернувшись у самой его головы. Джейми сонно отодвинулся. Но Зуб несколько раз залаял с подвыванием, и тут оба путешественника, как подкинутые пружиной, разом сели на своих спальных мешках.

Собаки были уже у входа в туннель. Шерсть на загривках стояла дыбом. Внезапно Зуб бросился наружу, Эйюскимо метнулась следом и за стенами иглу поднялся страшный шум.

Лицо Эуэсина перекосила гримаса страха. Он встал на колени, держа винтовку нацеленной на устье туннеля. Джейми тоже почувствовал частые удары сердца, когда он нащупывал рукоять охотничьего ножа, висевшего у пояса.

За стенами иглу хор собачьих голосов достиг, казалось, наибольшей громкости, и в этот гомон ворвался человеческий голос, выкрикивавший непонятные слова. Почти мгновенно собачий лай прекратился и наступила тревожная тишина.

— Туннель! Следи за туннелем! — хрипло прошептал Эуэсин. По лицу градом катился пот; ужас мальчика-индейца был настолько велик, что винтовка в руках ходила ходуном. В его воображении ожили все древние предания о жестокости эскимосов. Страх Эуэсина оказался заразительным, и Джейми тоже стало страшно.