Юрий Яровой: Высшей категории трудности

Прокурор: То есть вы решились на второй раскол группы?

Шакунов: Да, и во второй раз мы решились на это сознательно, любое другое, может быть, более трезвое решение было для нас невозможным. Мы не могли оставаться в избушке, не попробовав пробиться к лабазу или палатке. А еще точнее, мы должны были убедиться, что с Глебом ничего не случилось и что он действительно ушел в Бинсай. Мы, в сущности, повторили бы ошибку Глеба, но эта ошибка была для нас единственно возможным решением.

Прокурор: Вы предполагали, что Сосновский ушел в Бинсай? Зачем?

Шакунов: Он знал, что среди нас двое раненых, которым нужна медицинская помощь. Он мог рискнуть пойти в одиночку потому, что в лабазе были лыжи и продукты.

Прокурор: И вы считаете, что это реально — добраться от Раупа до Бинсая в одиночку без палатки и спального мешка?

Шакунов: Для Глеба — реально. Когда он не пришел к нам, мы решили, что он пошел вызывать вертолет.

Прокурор: Да, это логично. Не могли же вы убеждать себя в том, что он погиб. А как отнеслись остающиеся в избушке к вашему уходу? Ведь они понимали, что вы можете и не вернуться…

Шакунов: Оставшиеся отдали нам все теплое, что было на них. Из лозняка мы сплели снегоступы. Идти в них было неудобно, но зато они держали на снегу.

Прокурор: Пройти ущелье в обратном направлении вам, конечно, не удалось?

Шакунов: Не удалось. Сильный ветер, который нас подгонял во время отступления к избушке, теперь нам мешал. Сказывались также усталость и обморожения. Мы часто прятались за камни и отдыхали.

Прокурор: И много вы прошли?

Шакунов: К двум часам прошли только треть пути. Через три часа должны наступить сумерки. Мы могли или вернуться или идти вперед в надежде добраться до палатки.

Прокурор: И вы вернулись?

Шакунов: Вернулись. Что творится на перевале, мы не знали. Найдем ли мы там палатку — тоже не знали. Но зато мы знали, что нашего возвращения ждут трое наших товарищей в избушке. И мы вернулись.

Прокурор: Больше вы не делали попыток пройти ущелье?

Шакунов: На следующий день мы повторили попытку, но с тем же успехом. Правда, на этот раз мы дошли до половины ущелья, но не смогли преодолеть свежий обвал. Снег был рыхлый, и наши снегоступы нас не держали.

Мы еще сделали одну попытку. Через два дня. Сплели новые, больших размеров снегоступы, намазали лица слоем жира, натопленного из остатков оленины, и вышли ночью. Но и на этот раз мы дошли только до обвала.

Прокурор: Погода была такая же?

Шакунов: В тот день погода уже успокоилась, и мы в просветах туч видели вершину "1350". Но пройти к вершине уже не смогли.

Прокурор: Ну, а теперь вернемся к началу нашей беседы. Вы согласны со мной, что если бы Сосновский не пошел на раскол группы, то есть если бы не допустил ошибку, которую вы сами оцениваете как грубейшую в туристской практике, — погодите, не возражайте! — то тогда в живых остались бы все семеро?

Шакунов: Он не мог…

Прокурор: Я спрашиваю не об этом. Повторяю вопрос: если бы Сосновский не допустил ошибку, в живых остались бы все семеро?

Шакунов: Не знаю.

Прокурор; Поставим вопрос несколько иначе. Согласны ли вы в том, что смертельный случай в группе произошел из-за ошибки командира группы? Вы уже квалифицировали раскол группы, как тяжелую ошибку.

Шакунов: Да, это была ошибка. Но…

Прокурор: Виноват в этой ошибке только командир группы или кто-нибудь другой? Его кто-нибудь принуждал уйти?

Шакунов: Нет, не принуждал.

Прокурор: Значит, в этой ошибке виноват он один?

Шакунов: Он ушел сам. Он…

Прокурор: Хорошо, достаточно. Вы уже ответили на вопрос. Желаю вам побыстрей поправиться.

Из протокола допроса Н. Г. Норкина

(допрос ввиду тяжелого состояния свидетеля был проведен в больничной палате)

Прокурор: Судя по показаниям ваших друзей, вы были последним, кто разговаривал с Сосновским?

Норкин: Да, я был последним. И возможно, я единственный, кто оправдывает его поступок.

Прокурор: Я бы сказал, довольно смелое заявление. Но учитывая ваше состояние…

Норкин: Нечего кивать на мое здоровье! Я не хуже других, а мозги у меня в полном порядке, и я знаю, что говорю.

Прокурор: Пожалуйста, не волнуйтесь. Мне необходимо уточнить кое-какие детали. Итак, вы были у костра…

Норкин: Я знаю, что большинство, включая, видимо, и вас, считают, что Глеб совершил грубую ошибку, покинув в ту ночь группу. Вам нужно найти виновного, и вы его нашли: виноват сам командир группы. Разве не так?

Прокурор: Пожалуйста, не горячитесь. Вам, в вашем положении, это вредно. Зайдет врач и…