Александр Харитановский - Человек с Железным оленем

– На всей реке два таких: наше и Пустозерск, – объяснил старовер, у которого Глеб остановился. – В Пустозерске мученика нашего протопопа Аввакума никоновцы сожгли. Будешь ежели там, возьми на месте его казни песочку: очень от болезней помогает.

А место, и верно, умно выбрано. Путь отсюда во все стороны по рекам: по Цильме – на запад, по Ижме – на юг, а по Печоре, которая тут, изогнувшись под прямым углом, уходит в море, – на восток и на север.

Теперь и Глебу по пути с Печорой до самого моря. До него по прямой километров триста. Жаль только, что по прямой ездить не приходится…

Хороши усть-цильмские кожевенные мастера, выделывают отменную замшу, мягкую и прочную. Глеб сшил из нее две пары верхних трусов на дорогу. Выехал он 10 января. Накануне выпал густой снег. Велосипед тонул в рыхлых сугробах, тормозил.

В первый день Глеб прошел не больше десяти километров. Сил нет, устал и вымок от пота. В попутном сельце добыл охотничьи широкие лыжи. Две пары: на одной сам, а на другой тянул велосипед. Стало легче.

Чем севернее по Печоре, тем тоскливее ее берега. Лес сменился рощицами дряблых искривленных деревцев, кустарником, а затем тундрой. Берега все ниже, а на подходах к дельте и вовсе плоские. Множество рукавов. Глеб держался самого широкого – Главной Печоры.

На правом берегу крутой луки Глеб увидел станок – два бревенчатых дома.

На собачий лай вышло несколько мужчин – русских и ненцев. После приветственной суеты зашли в дом.

Глебу бросился в глаза стол, заваленный картами, чертежами, книгами.

«Экспедиция», – подумал он.

После традиционного рассказа о себе путешественник достал паспорт-регистратор и попросил сделать отметку.

На новом штампе значилось: «Временная организационная комиссия Ненецкого округа».

Историческая печать! – заметил председатель – Всего лишь полгода назад округ образовался, а сейчас готовим проект столицы и порта.

Нарьян-Маром назовем, – заметил ненец с шарообразной, крепко посаженной на коренастое короткое туловище головой. – Красным городом!

Н-да. А пока комиссия рабочего места не имеет, – буркнул пожилой в форменной инженерской кожанке. – Вся власть на ходу, а бумаги в кармане, – и подергал бородку клинышком.

Глеб присмотрелся к плану, приколотому кнопками к чертежной доске. На нем была изображена речная лука с надписью: «Городецкий Шар».

Подошел и председатель с трубкой в зубах и другие.

– Вот здесь, – показал он Травину, – у Белощелья будем строить порт для морских судов.

– Уж тогда-то Печора-матушка поработает в полную силу, – заметил рослый бородач. – Лес, нефть, золото, уголек потекут с ее берегов.

Заговорили все.

– Дороги на севере – дело первостепенной важности. Артерии!

– Лучшей артерии, чем Печора, не найти.

– А железная дорога?

– Дело будущего. Пока идет спор, строить или нет.

– Я «за»! Соединить бассейн Печоры с Обью…

– Вот и соединим морем. Поэтому и нужен порт.

– Это же уродство ! Такой богатейший край живет замкнуто, по существу натуральным хозяйством.

– Как замкнуто? Отсюда рябчиков в Москву вывозили, – усмехнулся инженер. Он сидел за столом, перебирая тоненькие пожелтевшие брошюры. – Правильно говорите – уродство! В максимальном использовании колоссальных естественных богатств и в благосостоянии так называемых окраин заинтересована вся Русь, заинтересован каждый из нас, заинтересовано наше потомство.

– Верно сказали!

– Не я сказал, а исследователь Журавский. Он семь лет занимался печорским Севером. Это из его доклада в Географическом обществе. Но не думайте, что Журавский был оригинален. Еще сто лет назад вологодский житель Александр Деньгин представил проект о строительстве порта в устье Печоры. Деньгин доказывал, что через порт можно будет вывозить за границу лес из Припечорья и даже сибирский хлеб. А Михаил Константинович Сидоров! – инженер показал брошюры, – «Проект о заселении Севера», «О богатствах северных окраин Сибири», «Север России». Это же им писалось в 60– 70-е годы прошлого века.

– А верно, – перебил инженера землеустроитель, самый молодой член экспедиции, – верно, что Сидоров лукулловы пиры из оленины, морошки и прочей северной снеди устраивал в Петрограде?

– В Санкт-Петербурге, – поправил инженер. – Петроградом переименовали уже в германскую войну… Сидоров устраивал такие, если можно выразиться, пропагандистские вечера, на которые приглашал видных чиновников, купцов, ученых. Но более важно, что он вел разведку печорского угля, ухтинской нефти, енисейского золота, графита на Нижней Тунгуске… А в 1864 году впервые организовал на пароходах «Печора» и «Ломоносов» перевозку печорского леса. И куда думаете? В Петербург, под окна адмиралтейству! Стройте, мол, корабли из печорского леса… Но и это власти не убедило. Короче, к началу нашего века усть-печорская лесообрабатывающая промышленность была представлена вот тем, – инженер ткнул пальцем в окно: там неподалеку, на мыске, щерился стропилами небольшой лесопильный заводик. – Норвежец Мартин Уильсен построил.