Чэй Блайт: Немыслимое путешествие

На следующий день, 30 июня, продолжал дуть норд-ост — точнее, норд-норд-ост, — и я решил, что вошел в зону долгожданных пассатов. Все складывалось хорошо в этот день, его омрачило только радиосообщение о гибели трех русских космонавтов. Да, видно ученые далеко еще не застрахованы от опасностей… Я глубоко сочувствовал семьям погибших.

Около «Бритиш стил» появились крупные тунцы. Они, наверное, преследуют летучих рыбок. Несется такая рыбка над самой водой, вдруг выскакивает тунец и хватает ее на лету. Видел я также «португальский военный кораблик» удивительно красивого розового оттенка. Обычно физалии голубые или красноватые, эта же была нежно-розовая.

Оторвав глаза от рыб, я увидел судно. Явственно различил надстройки и половину корпуса. Поспешил вниз за биноклем, а когда вернулся на палубу, уже все пропало. Странно! Вроде бы судно было достаточно близко, оно просто не могло так скоро исчезнуть. Конечно, бывает, что видимость внезапно ухудшается, пароход окутывается мглой, такие вещи вполне возможны в океане. Но на этот раз с видимостью как будто все было в порядке.

Неужели мне померещилось? Такое объяснение меня вовсе не устраивало, и я достал карту пароходных линий для этой части Атлантики. Насколько я мог судить, позиция виденного мной судна приходилась как раз на трассу от Рио-де-ла-Плата до Бишоп-Рок. У меня отлегло от сердца: судно могло быть настоящим.

По карте выходило, что я нахожусь в треугольнике морских трасс Ла-Плата — Англия, Вест-Индия — Фритаун (Сьерра-Леоне), Панамский канал — Кейптаун. И я решил ночь подежурить.

1 июля принял три радиотелефонных вызова, но особенное удовольствие доставила мне радиограмма от Джона Малкольма из Порт-Чалмерса (Новая Зеландия): «Поздравляю с завершением первой одиночной антикругосветки».

Хотя в этот день легкие ветры перемежались штилями, суточный переход составил 113 миль — не так уж плохо. 2 июля ветер посвежел, и «Бритиш стил» прошла 150 миль. Особенно хорошо шел я во второй половине дня. Дул норд-ост силой 3–4 балла, и «Бритиш стил», слегка накренясь (около 15 градусов), буквально резала воду. С огромным увлечением слушал радиорепортаж о финале женского чемпионата на теннисных кортах Уимблдона. Молодец Ивон Гулагонг! Всего девятнадцать лет—и такой успех.

Если раньше я опасался, что прибавлю в весе, то теперь меня заботило, что я худею. Весь последний месяц у меня — должно быть, от жары — был скверный аппетит, и я уже побаивался, что дома одежда будет болтаться на мне, как на пугале. Аппетит не улучшился, но я твердо решил больше есть.

Сменив карты, я на новом листе увидел Англию! И еще сильнее проникся решимостью вернуть себе надлежащую форму.

Журнал рассказывает о маленьких происшествиях на предпоследнем этапе:

«3 июля. Встал среди ночи, чтобы вернуть в море летучую рыбку. В каюте было слышно, как она бьется на палубе. Только нагнулся за ней, как меня ударила по голове другая! Смех, да и только. Обычно эти рыбки покрыты какой-то слизью, а возьмешь их в руки — к пальцам пристает чешуя. Завтра надо будет вымыть голову.

На рассвете вышел на палубу и сбросил в море 23 летучие рыбки, большинство крупные. Очевидно, яхта прошла через большой косяк.

Робин Нокс-Джонстон вышел из зоны северо-восточных пассатов на 18° с. ш., и он забрался на запад до сорок первого меридиана (он возвращался домой в апреле, я — в июле). Мне вряд ли стоит заходить дальше тридцать пятого меридиана: не похоже, чтобы я сейчас что-нибудь на этом выиграл. Азорская область высокого давления сулит частые штили. Я делаю ставку на легкие ветры, позволяющие при генуэзском стакселе и бизань-стакселе идти 2–3 узла. В моем распоряжении и другие паруса. Надеюсь, что я не просчитался.

Вчера откупорил вторую бутылку вина. И получил от него истинное удовольствие. На ужин приготовил хорошую порцию рагу из креветок. Что-то не заметно, чтобы вес прибавлялся. Надо есть еще больше.

4 июля. Суточный переход — 168 миль. Нездоровится, принял таблетки. Легкое несварение желудка, причину не знаю.

Весь день не подходил к румпелю. Несемся, рассекая волны. Иду под гротом. Положено убирать его, если ветер достигнет 6 баллов, но я вряд ли так поступлю. Вот когда перевалит за шестерку, еще подумаю. Надеюсь, он не лопнет.

Работы уйма, но я не тороплюсь за нее браться. Уверен, что в «конских широтах» на мою долю придется не один штиль, так будет хоть чем заняться, а то ведь эти штили мне страшно на нервы действуют.