Жюль Верн - Лотерейный билет № 9672

Не будучи многосведущим в этнографии, [30] Энтография — отрасль исторической науки, изучающая состав, происхождение, расселение народов мира, выясняющая особенности материальной, общественной и духовной культуры народов всех частей света. можно, однако, утверждать, опираясь на гипотезы [31] Гипотеза — научное предположение, требующее проверки и подтверждения фактами. многих ученых, что между самыми знатными семьями, принадлежащими к английской аристократии, [32] Аристократия — высший слой общества, богатая или родовая знать; привилегированная верхушка какой-либо социальной группы. и старинными семействами Скандинавского королевства существует отдаленное родство. Тому находится множество доказательств, если обратиться к именам предков, звучащим одинаково в обеих странах. В Норвегии нет аристократии как таковой, но даже царящая там демократия не мешает норвежцам быть аристократами по духу. Здесь все равны, но не в низости, а в благородстве. Даже в самых жалких хижинах обнаруживается генеалогическое древо, [33] Генеалогия — родословие, история рода; часто изображается в виде дерева (генеалогического древа), на «ветвях» которого указаны имена членов рода от начала его. которое отнюдь не выродилось оттого, что вросло корнями в плебейскую [34] Плебеи — в средние века и позже — низшие слои городской бедноты, «простонародье» (противоположность аристократам). почву. Каждое из них украшено благородным семейным гербом, восходящим к временам средневековых феодалов [35] Феодал — в средние века — владелец земли, помещик-крепостник. — и предков нынешних простых крестьян.

Все это относится и к семье Хансенов из Дааля, родственников — разумеется, весьма отдаленных, — пэров Англии, ведущих свое происхождение от завоевателя Роллона Нормандского. [36] Роллон Нормандский (?—932 г.) — изгнан из Норвегии королем, высадился в 867 году во Франции, которую долго опустошал и разорял. Женившись на дочери французского короля Карла Простоватого, который надеялся тем самым утихомирить вождя скандинавских пиратов, приняв христианство, новое имя Роберт и титул герцога, а также значительную часть земель, бывший грабитель стал властелином Нормандии (отсюда — его прозвище) и проявил государственную мудрость и добросердечие. Имя его сохранялось в норвежских преданиях. И если Хансены не могли похвастаться ни богатством, ни знатным происхождением, то, по крайней мере, они сохранили свойственную их предкам гордость, а вернее сказать, достоинство, вполне уместное для людей любого сословия.

Но какое это имеет значение! При всех своих знатных и благородных предках Харальд Хансен был всю свою жизнь хозяином гостиницы в Даале, и никем иным. Он унаследовал этот дом от отца и деда, о прочном положении которых охотно напоминал всем, кто расположен был его слушать. А после него гостиницей стала управлять его жена — и делала это так, что заслужила самое высокое одобрение и уважение окружающих.

Обогатило ли Харальда содержание гостиницы? Этого я не знаю. Однако он смог воспитать своих детей, Жоэля и Гульду, никак не омрачив их детство жизненными тяготами. Он даже принял в свою семью сына сестры своей жены, Оле Кампа, осиротевшего после смерти родителей, — принял и вырастил ничуть не хуже, чем собственное потомство. Не будь у мальчика дяди Харальда, он, без сомнения, оказался бы одним из тех несчастных обездоленных крошек, которые приходят в этот мир только для того, чтобы тотчас же покинуть его. Нужно признать, что Оле Камп выказывал своим приемным родителям горячую, чисто сыновнюю любовь. Ничто не должно было порвать узы, связывающие его с семьей Хансенов. Напротив, браку Оле и Гульды предстояло укрепить их на всю жизнь.

Харальд Хансен умер полтора года назад. Не считая гостиницы в Даале, он оставил жене маленькую «soeter», расположенную в горах. «Soeter» — это не что иное, как удаленная от селений ферма, приносящая небольшой, а то и вовсе ничтожный доход. Последние годы выдались неурожайными, и все посадки сильно пострадали; непогода коснулась даже пастбищ. Ночи, как правило, были, по выражению норвежских крестьян, «железными», иными словами, с заморозками и ледяными ветрами, не щадящими нежные ростки, которые вымерзали до самых корней. А это грозило крестьянам Телемарка и Хардангера разорением.

Однако даже если фру Хансен и была осведомлена о настоящем финансовом положении своей семьи, она никогда ни словом не обмолвилась о нем никому, в том числе и детям. Обладая сдержанным, необщительным нравом, крайне неразговорчивая, она причиняла Гульде и Жоэлю немало огорчений. Но, питая принятое в северных странах почтение к главе семьи, они и не старались нарушить установленную их матерью дистанцию. Впрочем, фру Хансен и не потерпела бы никакой помощи или совета со стороны окружающих: ее отличала одна чисто норвежская черта — абсолютная уверенность в непогрешимости своих суждений.