Андрей Лазарев - Плавание вокруг света на шлюпе Ладога

„Когда товарищи наши возвратились из купальни, хозяин повел нас на противоположный конец усадьбы, где на возвышенном, но довольно ровном месте у подошвы горы, вновь выстроены два каменных флигеля в соразмерном один от другого расстоянии, а между оными положен фундамент господскому дому, пред коим сделан для фонтана бассейн из лучшего гранита. Консул показывал нам план сего строения, в котором ни что, кажется не упущено.

Главный дом будет двух этажный со всеми принадлежностями, позади оного отведено место для большего фруктового сада, от одного флигеля до другого полукруглая аллея из акаций, будет окружать сей сад. По возвышенности местоположения температура воздуха в сем месте должна быть умереннее, ветер удобопроницательнее, а главнейшая выгода та, что владелец Маниоки сидя в доме может обозреть всю свою усадьбу и видеть каждое движение работающих Негров.,

„После сего мы осмотрели Ботанический сад расположенный у подошвы высокой горы под тенью Столетних пальм, куда и в жаркое время солнечные лучи едва проницают, что необходимо нужно для растений пересаженных с высоких гор. Сие заведение началось в нынешнем году, и потому нам осталось только пожелать счастливого успеха. На обратном пути из Ботанического сада при захождении солнца, хозяин повел нас по новой тропинке, проложенной к гроту, куда мы вошли с благоговением к неподражаемой природе, творящей чудеса и изумляющей разум человеческий. Грот сей еще не отделан, образуется из камня, который особенного внимания достоин; кажется приросшим к утесистой горе и висящим на воздухе. Внутреннее пространство, составляет не малую залу, где могут поместиться до 50-ти человек; намерение владельца относительно отделки грота весьма благоразумно. После продолжительной прогулки нам хотелось здесь иметь прохладный отдых, но не было еще ни скамеек, ни диванов. Ночная темнота увеличивалась и мы отправились домой.,

„Не говорю об усердии, с каковым прекрасная племянница Консула разливала чаи, умалчиваю об участии её в наших разговорах, не упоминаю о хозяйственной предусмотрительности, заботливости и ласковом её обхождении, скажу только, что её присутствие составляло душу нашего общества и придавало вкус обыкновенному напитку. Гостеприимный хозяин предупреждал желание гостей, предоставляя каждому на волю избирать себе напитки для утоления жажды: один из нас пил чай, другой лимонад, третий вино и сверх того в продолжение вечера некоторые занимались шахматною игрою

„Судя по беспокойству какое мы претерпели в прошедшую ночь, легко можно представить себе сколько нуждались в покое. Морфей требовал от нас сугубой жертвы воздаяния, а обязанность гостей предписывала нам свои законы. Впрочем, хозяин и здесь показал свою предусмотрительность: в 10 часов велел приготовить для нас травяные постели, сам принимая в том заботливое участие, и до тех пор не уснул, пока мы не успокоились. Вот пример гостеприимства! „

„Высокие горы Маниоки замедляют восход солнца, но отраженные от одной из оных яркие лучи сего светила, рано проникли к спящим путешественникам; улыбающаяся природа вызывала нас к наслаждению её прелестями и мы отозвались на глас её приятным пробуждением. Одни из нашей партии пустились на охоту, другие обратились к купальне, а иные, в том числе и я, ходили по усадьбе без всякой цели, рассуждая о различии климатов и о влиянии оных на успехи просвещения. Я утверждал, что теплота Бразильская чрезмерно расширяет тонкую плеву кожи, обнаруживает, так сказать окончание нервов, расслабляет человеческий организм и притупляет раздражительность; по мере же слабых ощущений, ослабевает воображение, вкус, чувствительность и проч.:„

„Дальнейшее рассуждение прервано было звоном колокола [2] У. Г. Лангсдорфа к чаю и к обеду обыкновенно призывают звоном колокола зовущим к чаю. По возвращении в дом мы увидели, что одних только нас недоставало. За чаем одни хвастались своею добычею, другие выхваляли прохладные воды, а мы прославляли прелестное утро, предвозвещающее благоприятный день; между тем неутомимый хозяин вновь предложил нам прогулку в плантацию, повел нас подругой тропинке проложенной на отлогость горы прилежащем к плантации. Не столько крутизна оной, сколько солнечный зной затруднял путь наш; один Г. Лангсдорф не чувствовал усталости, бежа подобно лани впереди нас, между тем как мы едва дышали и едва переставляли ноги. На половине отлогости он остановился и показал нам два дерева года два на сем месте лежащие, на коих мы в продолжение рассказа его об оных, сидели и едва могли говорить от усталости. Отсюда видна была вся усадьба Консула и вся отлогость горы, которую Владелец найдя способною для плантации, трудами Негров очистил и. насадил кофейными, изредка уже зеленеющимися деревьями. Отдохнув и обозрев окрестности поместья, мы пустились к реке для утоления жажды, а как солнце в сие время достигло уже самой большей высоты, то за лучшее почли укрыться от зноя в доме помещика. „