Жюль Верн - Клодиус Бомбарнак

На борту «Астры» находится около сотни пассажиров, по большей части кавказцев, ведущих торговлю с Туркестаном. Они не последуют за нами до восточных границ Поднебесной Империи.

Закаспийская железная дорога уже несколько лет функционирует между Узун-Ада и китайской границей. Только между этим портом и Самаркандом насчитывается не менее шестидесяти трех станций. Значит, на этом участке пути сойдет с поезда большинство пассажиров. Интереса они для меня не представляют. Наблюдать за ними — только время терять. Допустим, что один из них привлек мое внимание. Я принимаюсь за него, хочу выведать «чем он живет и дышит», а он возьми да исчезни на следующей станции.

Нет! Стоит заниматься только теми пассажирами, которые будут меня сопровождать до места назначения. У меня уже есть Фульк Эфринель и, может быть, эта обаятельная англичанка, которая, как мне кажется, едет до Пекина. В Узун-Ада я встречу и других попутчиков. Правда, до сих пор я ничего не знаю о французской супружеской чете. Но переправа через Каспий только началась, и я успею решить как с ними держаться. Есть еще двое китайцев, по-видимому, возвращающихся в свою Поднебесную Империю. Знай я хоть сотню слов из «гуаньхуа», их разговорного языка, я не преминул бы, конечно, вступить в беседу с этими любопытными личностями, до того типичными, словно они только что соскочили с китайской ширмы.

Кого действительно не хватает для моей хроники — персонажа; окруженного легендами, какого-нибудь таинственного героя, который путешествовал бы инкогнито, будь то знатный аристократ или обыкновенный бандит. Нельзя забывать, что мы, репортеры, играем двойную роль — и как ловцы интересных фактов, и как искатели объектов, достойных интервью… столько-то за строчку. А потому самое главное — уметь выбирать. Кто хорошо выбирает, тот и преуспевает.

Я спустился по трапу в кормовой салон. Ни одного свободного места. И каюты давно уже заняты пассажирами, которые не переносят ни бортовой, ни килевой качки. Они улеглись, как только попали на пароход, и встанут, когда он причалит к дебаркадеру в Узун-Ада. За недостатком кают, многие устроились на диванах, заваленных свертками, и оттуда уже не сдвинутся. Подите-ка поищите романтического героя среди этих сонь, напуганных морской болезнью!

Я решил провести ночь на палубе и вернулся наверх. Американец все еще возился с пострадавшим ящиком.

— Вы только подумайте, — восклицает он, — вы только подумайте, этот пьяный мужик еще осмелился попросить у меня на чай!

— Надеюсь, господин Эфринель, что у вас ничего не пропало?

— К счастью… ничего!

— Позвольте спросить, сколько же зубов везете вы в Китай в этих ящиках?

— Миллион восемьсот тысяч, не считая зубов мудрости.

И Фульк Эфринель, отпустив остроту, которую, наверное, не раз уже употреблял в дороге, разражается раскатистым смехом. Я покидаю его и прохожу через тамбуры на носовую часть палубы.

Небо довольно ясное, но свежий северный ветерок, кажется, крепчает. По поверхности моря стелются длинные зеленоватые полосы. Возможно, что ночь будет сверх ожидания суровой. На носу парохода скопилось много пассажиров: туркмены в лохмотьях, узкоглазые киргизы, крестьяне-переселенцы — бедняки, растянувшиеся как попало на деревянных настилах, вдоль судовых переборок, среди просмоленной парусины. Почти все они курят или жуют припасенную на дорогу еду. Другие стараются забыться сном, чтобы прогнать усталость или заглушить голод.

Я хочу пройти сотню шагов, отделяющих меня от этих людей, и понаблюдать за ними в непосредственной близости. Ведь репортер подобен охотнику, который долго шныряет по кустам, прежде чем нападает на след. И вот я очутился перед грудой ящиков и окидываю их пытливым взглядом таможенника.

Замечаю большой деревянный ящик белого цвета, прикрытый брезентовым полотнищем, высотою около двух метров и по метру в ширину и глубину. Он водружен сюда с предосторожностями, которых требуют надписи на стенках, выведенные русскими буквами:

Кроме того, обозначено «Верх и Низ» и указан адрес:

г-же Зинке Клорк, улица Ша-Хуа, Пекин, провинция Чжили, [19] Ныне провинция Хэбэй. Китай.