Михаил Ромм - Штурм Пика Сталина

Старый Усумбай с добродушной улыбкой на своём лице оперного Мефистофеля радостно жмёт нам руки и гостеприимно угощает каурдаком из киичины.

Понемногу добирается до лагеря и наш караван. Только Горбунов и Гетье не решились в темноте ехать верхом по леднику и вместе с доктором заночевали на морене. Дудин посылает к ним Абдурахмана и Алёшу с горячей пищей и чаем.

На другое утро, ожидая отставших, мы греемся на солнышке, моемся в голубом озере, с наслаждением лежим на траве.

В подгорном лагере гораздо теплее, чем в ледниковом, И легко дышится: высота «всего» 3 900 метров. Я делаю несколько рывков полной силой на 25–30 метров и вспоминаю, как два месяца тому назад на такой же высоте на Кара – Куле я тяжело болел горной болезнью и буквально не мог пошевельнуться от слабости и сердцебиения.

К полдню до лагеря добираются Горбунов, Гетье и Маслов. Отряд остаётся в подгорном на днёвку.

Горбунов составляет текст телеграмм в Москву, текст рапорта партии и правительству о выполнении 29-м отрядом труднейшего задания, о победе, одержанной советской наукой и альпинизмом.

"Москва, Кремль, товарищу Сталину. С радостью сообщаем Вам, что впервые исследованная нами в прошлом году высочайшая вершина СССР, названная Вашим именем, именем любимого вождя мирового пролетариата, взята 3/IX нашей штурмовой группой… На пике установлены две научные метеорологические станции. Группа шлёт Вам пламенный привет.

Дудин, Гок Харлампиев и Абдурахмаи собираются на охоту на кииков.

Каплая и я решаем посетить глациолого-метеорологическую обсерваторию, строящуюся на леднике Федченко у перевала Кашал-Аяк в 20 километрах выше впадения в ледник Федченко ледника Бивачного. К нам присоединяются. Маслаев и все тот же неутомимый Абалаков.

После полудня мы покидаем лагерь. Часть каравана идёт вместе с нами; ослабевшие лошади не могут поднять сразу весь груз, караванщики хотят перекинуть часть вещей к выходу на ледник Федченко и затем вернуться в подгорный лагерь.

Мы идём по тропе вдоль правого борта ледника Бивачного. Невдалеке от слияния его с ледником Федченко нас застаёт вечер. Мы с Капланом осторожно спускаемся по крутым поворотам тропинки, догоняя ушедший вперёд караван. Внезапно из темноты впереди нас раздаётся чей-то тревожный голос:

– Кто идёт?

Меня раздражает этот ненужный оклик и беспричинная паника: кто может идти со стороны ледника Сталина, кроме участников 29-го отряда?

– Кто спрашивает? – отвечаю я на вопрос вопросом.

– Кто идёт? – ещё громче и тревожнее повторяет тот же голос.

Каплан узнает старшего Харлампиева. Обеспокоенный нашим долгим отсутствием, он не дождался нас у базового лагеря и вновь проделал трудный путь вверх по Федченко.

Он расположился на ночлег на маленькой ровной площади на борту ледника. Рядом с ним – ещё две фигуры. Это – художник Котов и его помощник, молодой худощавый фотограф в пенсне. Все трое лежат в спальных мешках.

Мы с Капланом наскоро закусываем. Вскоре подходят Абалаков и Маслаев. Мы разравниваем ногами камни на площадке и расстилаем спальные мешки. Ложимся на них, пробуем, удобно ли лежать. Потом извлекаем из-под мешков наиболее острые камни, раздеваемся и окончательно забираемся в мешки.

Абалаков заводит с Котовым разговор о живописи, о Сибири, где Котов путешествовал в прошлые годы. Котов и сам похож на сибирского хлебороба: плотный, коренастый, с окладистой бородой и широким крестьянским лицом. Котов направляется в наш подгорный лагерь. Оттуда он собирается писать пик Сталина.

Он рассказывает о гибели Зеленского при переправе через Саук-Сай. Все три художника уклонились на несколько шагов от брода, по которому Колыбай вёл караван, и попали на глубокое место. Лошадей подхватило течением. Котова и его помощника, основательно исцарапанных и избитых, вскоре выбросило на берег, а Зеленского река волокла и била о камни добрую сотню метров. На повороте он остался на отмели. Голова его была в нескольких местах пробита, горло перебито, ноги сломаны. Ствол винтовки был согнут дугой, ложе расщеплено.

Беседа затихает. Мы молча лежим в наших спальных мешкгх.

На востоке небо над горами озаряется отблеском восходящей луны. Неверный свет заливает снежные вершины.

На другой день мы выходим на ледник Федченко и сворачиваем направо, вверх по леднику. Около часа мы идём по боковой морене и затем замечаем на дне узкой щели между морёной и обрывом горы несколько навьюченных лошадей.