Джен Лин-Лью - Путь лапши. От Китая до Италии

Я могла бы обойти Иран стороной. Проход на запад был также возможен через Азербайджан, негусто населенную страну, которая когда-то была частью Советского Союза. Но Иран занимал одно из центральных мест на Шелковом пути, и это была крупная империя, находившаяся между Китаем и Римом. Парфяне, племя кочевников, которые пришли к власти примерно во II веке до нашей эры, вначале установили официальные связи между Востоком и Западом для перевозки шелка, ткани, которая их очаровывала, как и европейцев. После парфян Персия (так эта страна называлась до начала ХХ века) подвергалась нашествиям различных завоевателей как с Востока и Запада, так и из Центральной Азии. Александр Македонский прошел здесь в III веке до нашей эры и разграбил знаменитый город Персеполь. Арабские завоеватели-мусульмане пришли в VII веке нашей эры и принесли с собой ислам, а их, в свою очередь, лишили власти тюрки-сельджуки из Центральной Азии и монголы в Средние века. В XVI веке Персия снова стала грозной империей, ее влияние распространялось на Центральную Азию и Турцию на пике расцвета династии Сефевидов.

На протяжении столетий через Персию транзитом шли товары как на Восток, так и на Запад. До сих пор в пустыне можно увидеть древние караван-сараи, расположенные на расстоянии примерно 30 километров друг от друга. Это расстояние, которое могли за день проделать верблюды. Персия сама производила привлекательные товары, которые расходились в оба направления. Шафран, выращиваемый в сухой области Хорасан, направлялся на Запад, где оказалось много любителей этой пряности среди египтян, испанцев и греков. На Востоке эти эфемерные красные цветы также стали популярны, например в Центральной Азии и Китае, где использовались как лекарство. Иранские гранаты и фисташки получили такое широкое распространение, что попадались мне по всему Шелковому пути. Некоторые считают, что и лапша тоже имеет иранское происхождение. Хотя в наши дни лапша не занимает важного места в питании иранцев, пшеницу в стране уже давно употребляют в пищу. Чем больше я узнавала об Иране, тем больше мне хотелось туда поехать.

Кроме того, у нас были друзья в иранской диаспоре, родственники которых жили в Иране, и они нам рассказывали, насколько эти люди гостеприимны. А после того как мы отправились в путешествие, на Шелковом пути мы встретили много туристов, которые говорили, что Иран оказался самым важным местом во время их путешествия – этаким «гвоздем программы». В отличие от своих соседей Ирака и Афганистана Иран не был вовлечен в войну (по крайней мере, пока), что делало его гораздо более безопасным местом. Я успокаивала себя мыслью о том, что обратная сторона репрессивного правительства – это меньшая преступность.

Я хотела поехать в Иран, несмотря на – или из-за – предполагаемые опасности. То же самое тянуло меня в Китай более десяти лет назад. Это частично объясняется моим духом противоречия и моей независимостью. Но я также хотела, так сказать, выйти за пределы риторики. Я считала, что можно получить гораздо больше, лично отправившись в чужую страну, – и самой узнать про все сложности, а не оставаясь дома, где средства массовой информации могут заставить вас полностью поверить в тот образ, который они создают.

Поэтому за несколько месяцев до нашего прибытия в Иран я прошла сложную процедуру подачи документов на иранскую визу в Пекине, эта процедура крайне сложна для американцев, в особенности не персидского происхождения. Мы должны были присоединиться к туристической группе, и мне сказали, что нас будут сопровождать на протяжении всего нашего пребывания в Иране. Чиновники время от времени проверяют граждан, подающих документы на визу, через Интернет, чтобы подтвердить их личность и определить причины посещения. Иногда в визе отказывают без каких-либо объяснений. Мне удалось найти одну иранскую туристическую компанию с хорошим послужным списком американцев, которых им удалось завезти в страну, и мы договорились об индивидуальном туре для двоих за шесть тысяч долларов, если нам дадут визы. Я надеялась, что нам поможет то, что за визами мы обратились в Китае, у которого гораздо лучше отношения с Ираном, чем у США. Но тем не менее я еще сомневалась в наших шансах.

Когда наши визы находились в процессе обработки в зашифрованной иранской системе оформления виз, я отправилась в «Руми», ресторан в Пекине, где я впервые попробовала персидскую кухню. Он открылся несколько лет назад и за эти годы приобрел много постоянных клиентов, причем оказался привлекательным не только для иранцев и других представителей Среднего Востока, но и для представителей западных стран и китайцев.