Жак-Ив Кусто - Лососи, бобры, каланы

Каланы не мигрируют. Они никогда не поселяются заново на далеких берегах. Они рождаются, любят, живут и умирают на нескольких квадратных километрах своей родовой территории. За редким исключением 50–60 миль глубокой и свободной воды представляют для них непреодолимую преграду.

Эта узкая адаптация к весьма скромной среде — несколько брассов в длину океанского берега и несколько случайных скал, обнажающихся при отливе, — все это не лишено неудобства. Ибо колония, внезапно пораженная болезнью или уничтоженная охотниками, восстанавливается крайне медленно — если вообще восстановится когда-нибудь. Отдельные популяции на отдельных островах или даже в некоторых местах на континенте, уничтоженные охотниками в начале XIX века, более не восстанавливались…

Понятно, что найти этих животных очень нелегко. Заснять в воде этих робких млекопитающих — также нелегкое дело, могу пойти на пари. Но это то, что мы обязательно должны сделать.

Я знаю, что чайки с крыльями цвета морской воды являются верными индикаторами присутствия животных: эти птицы, комменсалы каланов, располагающиеся вблизи колонии животных в часы их отдыха, быстренько подбирают объедки со „стола“ каланов.

Пока „Калипсо“ приближается к полям прибрежного келпа и водоросли предательски опутывают ее винт (который ныряльщикам придется высвобождать), сотни птиц всех сортов кружатся над волнами. Чайки с зелено-голубыми крыльями уже прилетели на свидание: нам предстоит определить их поле деятельности и следить за ними до тех пор, пока они не начнут свою трапезу в колыхающейся „столовой“ каланов.

Винты „Калипсо“ освобождены (не без труда), я даю сигнал к началу поиска. Все на корабле следят за морем. Пловцы-энтузиасты устраиваются в зодиаке.

Мы начинаем поиск каланов как на поверхности моря, так и в подводной чаще водорослей.

Уже и на поверхности моря ясно, что мы хлебнем горя: тысячи поддерживающих водоросли округлых черноватых поплавков, монотонно перекатываемых волной, на расстоянии могут быть приняты за головы плавающих животных. Если нам не помогут чайки, будет очень трудно.

Может быть, при погружении наши шансы возрастут. Но нужно, чтобы люди с „Калипсо“ прежде всего пообвыклись с этой враждебной средой, таинственной, беспокоящей, по меньшей мере странной и необычной; с этой путаницей гигантских водорослей. В ледяной воде их огромные коричневатые пластины с бликами то изумрудного, то медного цвета, перепутанные как щупальца по прихоти волн, на которых играет неверный и странный свет, образуют фантастическую декорацию, способную заставить призадуматься даже самых бесстрашных. Мы привычны к водной растительности, но никогда еще не доводилось нам попадать в подобные океанические девственные джунгли.

Здесь, в бореальной области Тихого океана, келп представлен многими видами Alaria и особенно видом Nereocystis lutkeana. Эта водоросль, прикрепленная ко дну мощными ризоидами (как и все ее родственники), развивает „стебель“ (ученые называют его ствол), очень тонкий в основании, который чрезвычайно быстро увеличивается в диаметре и становится полым на вершине. Этот ствол оканчивается вздутием — объемным пневматоцистом, наполненным газом, отличным поплавком,

— от которого отходит обширная листовая пластина, рассеченная на длинные ремневидные полосы. Даже те Nereocystis, что достигают длины 40–50 метров, все же являются однолетними растениями!

День за днем мы продолжаем наш удивительный поиск у берегов острова Амчитка, в краю нетронутой красоты. Мне нетрудно представить себе, каким был этот уголок до того, как здесь начались убийства. Я представляю себе золотой век девственной природы этих островов на краю света — затерянный рай каланов…

Доверчивые, медлительные, не оказывающие никакого сопротивления, веселые и очень любопытные, каланы были легкой добычей. Их убивали чем придется — палкой, ружьем, дубинкой или топором. Не щадились ни беременные самки, ни матери, ни малыши: все было выгодно, все истреблялось, все продавалось.

Природный ареал каланов охватывает около 6000 миль побережья Тихого океана, от севера Японии до мексиканской части Калифорнийского полуострова, проходит по острову Сахалин, Курильской гряде, полуострову Камчатка, островам Берингова моря, по Алеутским островам к западному побережью Канады и Соединенных Штатов Америки. Наиболее северная популяция вида жила (и, по счастью, еще сегодня существует) в заливе Принца Вильяма, во впадине большой дуги Аляски, 60°30′ с. ш., где море зимой, как это ни удивительно, свободно от льдов. Наиболее южная колония существовала в южной Калифорнии, около Морро-Хермозо, на 27 ° 33' с. ш. В этом субтропическом районе она быстро была истреблена. Но в 1870 году капитан Скаммон, знаменитый китобой, отметил наличие каланов около островов Седрос и Гуадалупе, на широте мексиканского берега.