Дмитрий Шпаро - К полюсу!

Младшему из участников экспедиции, военному врачу Кеннету Хеджесу, исполнилось незадолго до старта 33 года. Он был единственным из них новичком в Арктике.

Самый старший — тридцатисемилетний геофизик Аллан Джилл — уже десять лет работал в высоких широтах.

— Джилл никогда бы не расстался с Арктикой, — шутит Херберт, — если бы его, как и других людей, не влекли приключения. Поэтому он время от времени покидает полярные районы и... совершает прогулки по Лондону.

Доктору географических наук гляциологу Рою Кернеру было 36 лет. Из них пять лет он провел в Антарктиде.

Самому Херберту было тогда 34 года. За осуществление своей мечты он начал борьбу в 1964 году. В ночь перед выходом с мыса Барроу Херберт записал в дневник: «Мечта, которой я жил, могла и не стать реальностью, если бы не вера в меня родителей и немногих близких друзей, если бы не поддержка моих товарищей».

«Уолли — романтик, но тщательно скрывает этот дефект, — говорят о Херберте друзья. — Свою книгу об Антарктиде он написал сначала белым стихом, а потом переписал прозой».

Итак, с одной стороны, приключение и романтика, с другой... профессионализм. Трое из четверки были, по сути дела, профессиональными полярниками. За спиной были и опыт, и знание, и желание добиться максимального научного и прикладного эффекта от путешествия.

Советские журналисты спросили Херберта после его возвращения в Лондон:

— Удовлетворен ли ваш аппетит к приключениям?

— Эта страсть ненасытна, — ответил Херберт. — Но знаете, я не люблю, когда нашу экспедицию причисляют просто к приключениям. Мои спутники проделали титаническую научную работу. Специалисты были поражены, когда ознакомились с ее объемом. Мы ведь ни на день не прерывали наблюдений, как бы трудно ни приходилось. К тому же мы фиксировали каждый свой шаг, каждую минуту бодрствования и сна. Приключение? Да! Но приключение ради науки.

Они стартовали с мыса Барроу 21 февраля 1968 года. В море Бофорта льды были взломаны. Бесконечные подвижки и торошения постоянно создавали опасные ситуации.

Из книги Уолли Херберта:

X е р б е р т У. Пешком через Ледовитый океан. М., Мысль, 1972.

Тускло освещенный северным сиянием надвигающийся ледяной вал напоминал обвалившуюся алебастровую стену. У ее основания бурлило черное море. Когда громадные глыбы соскальзывали вниз и тяжело ударялись о ледяное поле, мы ощущали глухие толчки. Шум становился все громче, а силуэт ледяного вала все выше. Мы чувствовали теперь запах моря. В отчаянной спешке мы побросали груз на нарты в привязали его. В одно мгновение собаки были запряжены, и под громкие крики и проклятия вереница нарт двинулась к усеянному торосами, исковерканному ледяному полю, простиравшемуся к югу от нас.

Впереди себя я видел три луча желтого света, которые подпрыгивали и качались. Каждое, даже шепотом сказанное слово доносилось до меня совершенно отчетливо. Позади я ощущал близость ледового вала и слышал, как он с хрустом перемалывал маленькую полосу гладкого льда, где только что стоял наш лагерь.

Шесть часов подряд мы вели отчаянную борьбу за жизнь, осыпая собак ругательствами, мы подталкивали парты при встрече с невидимыми препятствиями и в бесплодной попытке стремились удалиться на такое расстояние, чтобы только не слышать страшного грохота. Временами казалось, что скрежет ломающегося льда слышен со всех сторон.

К тому времени (10 мая), когда самолеты канадских военно-воздушных сил сбросили им первое месячное пополнение, они прошли около 900 миль.

Погода и ледовая обстановка ухудшились, снег стал глубоким и липким, тучи заволокли небо, Нередко приходилось прорубать себе путь вперед при такой видимости, когда лед, небо и горизонт нельзя различить. Мы продвигались по взломанному льду и торосистым полям. Это был путь, которого мы не видели даже в зоне битого льда у берегов Аляски. Через каждые несколько миль то и дело попадались разводья. В среднем мы проходили всего две мили в день; иногда были вынуждены превращать наши нарты в лодки, чтобы переправить собак и груз через разводья, которые нельзя было пересечь на ледяных плотах или перейти по мосткам из обломков льда, отколовшихся при сжатиях.

Последняя неделя, до того как 4 июля мы разбили летний лагерь на 81°ЗЗ' с. ш. И 165°29' з. д., была самой тяжелой за все путешествие. Мы пытались помогать собакам, которые проваливались в мокрый снег и в лужи талой воды, и в конце концов нам приходилось вытаскивать их оттуда одну за другой. Мы сдвоили упряжки и сами вчетвером тащили сани за постромки, спотыкаясь и надсаживая глотки до хрипоты. К этому времени поверхность плавающих льдин превратилась в настоящий мерцающий лабиринт озерков талой воды и разводий. Местами трещины попадались через каждые 15 ярдов. День ото дня озерки становились глубже, и собаки все менее охотно прокладывали себе путь через них.