Е. Устиев - У истоков Золотой реки

— Вот видите! Следовательно, мы должны начать переброску экспедиции с тем, что у нас есть. Откладывать нельзя: еще месяц — и лето кончится.

— Да, — сказал Раковский, — через месяц в горах начнутся заморозки, а там вскоре закроет перевал снегами. Нужно спешить.

С его мнением нужно было считаться. Алданский таежник был хорошо знаком с особенностями смены сезонов в этих краях.

— Вопрос решается просто, — промолвил со своего места Цареградский. — Надо собирать восемь вьюков и выходить с ними на север. Кто поведет первую партию, безразлично. Могу взять это на себя. Могу и остаться здесь, готовить вторую партию и заканчивать съемку побережья.

— Ну, конечно, надо закончить со съемкой, раз уж мы ее начали. Первый караван поведу я, — решил Билибин. — Но давайте разработаем план нашей переброски, маршрут, место будущей базы, сроки передвижений и так далее.

Вооружившись карандашом, он придвинул к себе большой лист бумаги, на котором с помощью Медова была начерчена грубая схема рек Колымского бассейна.

— Макар советует выйти с лошадьми на Бахапчу. Это километров двести тридцать — двести пятьдесят по вьючным тропам, по которым водят на Колыму оленьи транспорты. Правда, якуты везут свои грузы на нартах зимним путем, а у нас только вьючные лошади. Это, конечно, труднее, но мы постараемся использовать преимущества летнего пути. Поднимемся по Оле и, перевалив через Охотский водораздел, спустимся по долине Малтана к Бахапче. По словам Макара и других каюров, это многоводная река и по ней можно сплыть на плотах к Колыме. Итак, мы построим на Бахапче плоты и поплывем до ее впадения в Колыму, а затем и по самой Колыме до устья Среднекана. Там и начнем работать. От Бахапчи мы вернем лошадей с Макаром в Олу, и затем этим же путем сразу отправится партия Валентина. Весь остальной состав экспедиции выедет на Среднекан с Корнеевым уже третьим эшелоном, по зимней дороге.

— А Бахапча проходима для плотов? — спросил Казанли у Медова.

— Наши люди всегда на оленях зимой кочуют, — отвечал проводник. — По реке не плаваем. Страшно, камни много. Давно-давно большой плот разбился, двадцать казаков пропало. Однако нынче в Бахапче вода большой, должно, и на плоту можно. Ничего, ваша экспедиция сплавится. Народ крепкий, молодой, веселый, хорошо песни поет!

— Нам ведь никто не велит на плотах плыть, если опасно, — вступил в разговор Бертин. — Пойдем, покуда можно, с лошадьми, а там посмотрим.

— Нет, идти нельзя, — возразил Медов. — На лошадях в Среднекан к зиме никак не поспеем. Шибко далеко берегом идти. Рекой сплавляться надо!

Идею о сплаве по реке энергично поддержали Цареградский и Раковский. Им не раз приходилось пользоваться плотами на реках Алданского района, и они уже имели некоторый опыт плавания среди порогов. Да другого выхода и не было. Только поэтапная переброска грузов могла вывести экспедицию из затруднений с транспортом.

Они еще долго совещались, согласуя график передвижений, составляя списки грузов и людей в первой, второй и третьей партиях и распределяя между собой геологические и хозяйственные обязанности.

Через несколько дней, 18 августа 1928 года, первая партия на восходе солнца покинула Олу. Впереди шли Медов и Билибин. Караван вьючных лошадей замыкал Раковский. С такими ограниченными возможностями Билибин смог взять с собой только геолога-прораба и четырех рабочих.

Еще широкая у поселка вьючная тропа поднялась на террасу реки Олы, и путники оглянулись на ярко блестевшее за ними иссиня-голубое море. Впрочем, за месяц ожидания оно порядком надоело, и потому Билибин, крепко пожав руку Цареградскому, решительно повернулся в сторону зубчатых вершин на горизонте и широким шагом двинулся вперед.

(Это мгновение можно смело считать историческим. Именно 18 августа 1928 года потянулась первая путевая ниточка в неведомый край, который позднее сыграл такую важную роль в истории страны.) Цареградский остался один. Ему и всем остальным участникам экспедиции предстояло ожидать здесь возвращения Медова и лошадей, с тем чтобы, забрав свою долю снаряжения и провианта, присоединиться к Билибину близ устья Среднекана.

На мгновение молодому геологу стало грустно. Но безоблачное небо, блестящие под солнцем скалы и ритмичный шум прибоя не располагали к грусти. Его ожидало много дел и забот — гораздо больше, чем предполагалось при распределении обязанностей.