Олег Попцов - На суше и на море 1986

Нам оставалось лишь согласиться со всем сказанным.

— Снимайте их сколько угодно, — продолжал Полиан. — Этим вы окажете большую услугу. Широкая публика знает о лемурах очень мало, так что показ их по телевидению привлечет внимание к судьбе зверей. Сюда редко приезжают для съемок… Что касается зоопарка, то я дам вам разрешение на отлов других особей, которым не грозит вымирание. Кстати, с вами может отправиться один из моих помощников. Он прекрасно знаком с местными условиями и заодно будет служить переводчиком.

Так мы познакомились с Жоржем Рацдрианасоло, молодым лаборантом-малагасийцем, который исколесил весь остров в поисках птиц и насекомых для коллекции института. Это был невысокий худой человек с длинными мускулистыми ногами, на первый взгляд казавшийся тщедушным, но впоследствии проявлявший чудеса выносливости. Его глаза вспыхивали радостным огнем по мере того, как мы знакомили его с планами экспедиции. Было ясно, что Жорж горел желанием отправиться в путь не меньше, чем мы.

Мадагаскар просто клад для географа. Не покидая острова, здесь можно изучать разнообразие рельефа, смену климатических зон, особенности растительности, причем все это имеет мало аналогов в других частях света, а многое не встречается больше нигде.

В первый день мы проехали триста миль по нагорью, составляющему спинной хребет Мадагаскара. Дорога была жутко ухабистой, от тряски у нас едва не вываливались зубы, разговаривать в машине было невозможно, а генератор отваливался трижды. Но тяготы пути в полной мере компенсировал пейзаж.

По обе стороны возвышались голые скалы, а у подножий из травы торчали серые валуны, каждый величиной с дом. Вершины имели причудливую форму и напоминали то буханку хлеба, то купол, то зубчатую стену рыцарского замка. Жорж знал их по именам. Для многих, рассказал он, вершины гор — это святые места, куда люди поднимаются хоронить своих близких.

Деревьев было мало. Дело в том, что на острове веками сводили леса и эрозия уничтожила почву, оголив скальные породы. Редкие деревца торчали из каменистой земли, словно кости отощавшего животного. В последние десятилетия были предприняты значительные усилия по рекультивации опустошенных земель, но структура почв изменилась так сильно, что местные породы уже не могут там расти, и лесоводам пришлось сажать завезенные из Австралии эвкалипты…

На третий день пути исчезли и они: мы въехали в южную часть острова, где на выжженных песках способны выжить лишь приспособившиеся к условиям пустыни растения. Но к вечеру декорации вдруг переменились. Поодаль возникли стоявшие рядами тонкие, без единой веточки стволы высотой по десять метров; каждый ствол ощетинился броней из шипов и был окутан гирляндами светло-зеленых листочков размером в шестипенсовую монету. Деревья назывались дидиереи.

Именно в эти леса мы и ехали. Жорж сказал, что здесь водятся сифаки — разновидность лемуров, наиболее похожая на обезьян. Они должны были стать первыми героями нашего фильма.

Жорж предложил остановиться на ночевку в деревне, которую он назвал Футак. Уже приученные к особенностям малагасийского произношения, мы не удивились, когда оказалось, что на карте она называлась Ифотака.

Утром спозаранку мы отправились на поиски сифак. Работать в здешних лесах было неприятно: шипы стволов дидиерей и растущие между ними колючие кусты рвали одежду, больно царапали тело. Во многих местах путь преграждали наполовину упавшие стволы — они намертво сцепились с кустарниками, так что нельзя было ни перешагнуть через них, ни проползти под ними. Одолеть чащобу можно было, только прорубая дорогу мачете, но делать этого не хотелось: стук непременно распугал бы всех лесных обитателей от мала до велика. Приходилось обходить бурелом, иногда делая большой крюк, и мы часто теряли направление.

Уже час мы продирались сквозь плотный, неприветливый лес. Наконец в зарослях дидиереи появился просвет. Мы ринулись туда в надежде передохнуть и подкрепиться на прогалине.

Я тихонько отвел кончиком мачете тонкую ветку и уже собирался шагнуть вперед, как вдруг заметил посреди солнечной полянки три маленькие белые фигурки, стоявшие у низкого цветущего кустика. Они деловито срывали лепестки и обеими лапами запихивали их в рот. Я застыл как вкопанный. С полминуты зверьки продолжали кормиться. Затем сзади подошел Жорж и, ни о чем не догадываясь, наступил на ветку. Та хрустнула. Три зверька тотчас оглянулись на нас и дунули прочь большими прыжками. Они отталкивались от земли длинными задними лапами, а короткие передние держали перед собой, словно на соревнованиях по бегу в мешках. За несколько секунд они проскочили полянку и исчезли в зарослях дидиереи.