А. Булатович: От Энтото до реки Баро

Било, где мы остановились, — один из самых значительных торговых центров западной Абиссинии. Хотя он находится на земле дадьязмача Демесье, но подчинен не ему, а нагадирасу (в переводе — голова купцов), который ведает всю торговлю известного района и всеми находящимися в нем купцами в судебном, административном и фискальном отношениях. Значение Било, как торгового пункта, обусловливается его местоположением на пересечении дорог. Все, что идет из западной Абиссинии в Шоа и Годжам и из южной — в Годжам, — не минует Било. Через него проходят большие караванные пути в Уалагу, Илу Бабур, Джимму, Каффу, Леку, а на север и восток — в Годжам, а оттуда в Массову, Джибути и Зейлу через Шоа и Харар. В последнее время, с увеличением вывоза через Зейлу и Джибути за счет Массовы, товары из южной Абиссинии и Каффы идут не через Било, а прямо в Шоа через Соду и Джимму. В самом Било не более 300 дворов, но уже с первых шагов вы чувствуете разницу между этим поселением и окружающими его, сразу видно, что это торговый центр с живыми и кипучими интересами. Тут можно купить и сена, и энджеры, и талы, и теджуз и далее коньяку и абсенту. Во время обеда, устроенного в мою честь, шум этого города, сын нагадираса, расспрашивал меня про государства Европы, про Египет, Индию, интересовался политикой и, в свою очередь, рассказывал, что знал, про Каффу и дервишей. По обыкновению, нас завалили дурго. За обедом певцы воспевали победы Менелика, а также импровизировали про дружбу русских и абиссинцев. Их скоро сменили другие, которые вместе с собравшимися нищими целую ночь не давали мне покоя.

10-го ноября мы перешли через хребет Кончо, соединяющий горные группы Сибу, Чалеа и Лиму, и спустились в долину реки Уама, притока Дндессы. 11 ноября, в 12 часов дня, мы переправились через нее вплавь и поднялись на горы Леки. 12 ноября, встреченные всеми наличными войсками дадьязмача Демесье, мы торжественно въехали в его резиденцию. Он сам вышел мне навстречу и поместил у себя в доме. Сын афа-негуса [10] Рот негуса — главный судья. , имеющего большое влияние на императора, он до последнего времени был фитаурари и управлял маленькими областями Гера и Гума, пограничными с Каффой, а после смерти фитаурари Габаю, Такле, Дамто, убитых в последнюю войну, он получил в управление их земли и чин дадьязмача. Ему также поручено главное наблюдет над покорившимися Менелику и сохранившими поэтому свой прежний строй двумя галласскими государствами: Уалага — дадьязмача Джоти — и Лека — дадьязмача Габро Егзиабеера. Таким образом владения дадьязмача Демесье простираются до самых крайних западных и северо-западных границе Эфиопии.

Я провел два дня в гостях у любезного хозяина, познакомившего меня также с своей женой, очень милой, но на вид почти девочкой. Ей 14 лет, но, по её собственным словам, Демесье уже её третий муж Визиро [11] Госпожа Асалсфеч (дословно — заставляющая проходить), — племянница императрицы Таиту, вышла первый раз замуж 9-ти лет и недавно, по желанию этигье [12] Императрица , развелась со своим вторым мужем и вышла замуж за дадьязмача Демесье. Печальна жизнь женщин высшего класса в Абиссинии. Насколько там женщина низшего класса свободна, настолько жизнь женщины высшего — замкнута. Целые недели, а иногда и месяцы не выходят они из эльфиня [13] Дом жены; в переводе — спальня , они всегда окружены десятками девушек-рабынь; тут же всегда находятся несколько мальчиков, сыновей подчиненных дадьязмачу знатных людей, которых обучают этикету и грамоте, и все это охраняется несколькими мрачными, сморщенными, безусыми евнухами.

14-го ноября, попрощавшись с дадьязмачем и его женой, я покинул любезного хозяина. Он меня проводил с флейтами и со всем своим войском до берега Дидессы и на прощание подарил мне великолепного мула с серебряным убором. Я ему в свою очередь, по его просьбе, подарил ружье Гра, 100 патронов и часть моей походной аптечки, всех лекарств понемногу, а также несколько бутылок водки. К трем часам дня мы переправились через широкую Дидессу. Груз и люди перевозились галласами на маленьких выдолбленных в стволе дерева челноках, а лошадей и мулов переправляли вплавь. Во время переправы случилось маленькое несчастье. На челноке находились один из моих слуг и галлас. Слуга держал поводья моей лошади и только что подаренного мула, чтобы переправить их на ту сторону. Но новый мул, как только перестал чувствовать дно под ногами, круто повернул назад к берегу. Повод попал под корму челнока и последний опрокинулся. Мой слуга, не умевший плавать, чуть не утонул, но это было, к счастью, близко от берега, так что подоспевшие галласы спасли его, бывшие же при нем трехлинейная винтовка и еще кое-какие вещи пропали. Вся переправа длилась три часа. Дидесса здесь довольно широка (300–400 шагов) и очень полноводна. Берега поросли громадным вековым лесом, перевитым лианами, свешивающимися до воды. Река изобилует рыбой, крокодилами и гиппопотамами. Во время переправы галласы старались шуметь как можно больше, чтобы отогнать крокодилов. Леса на берегу Дидессы, в этом месте, тянутся узенькой полосой, за которою идет широкая равнина, поросшая сплошной пятиаршинной травой, совершенно скрывающей и всадника, и лошадь. Дорогу пересекает густая сеть сплетающихся между собой тропинок, между которыми трудно разобрать, какие проложены животными, и какие людьми, а высокая трава скрывает от вас все ориентировочные пункты. Благодаря этому, в конце концов вышло, что мы сбились с пути и разошлись с нашими мулами. Пришлось заночевать в уединенном галласском хуторе, состоящем из пяти домов. Почти половина его населения вымерла в этом году от лихорадки. На наши оклики появился мальчик, совершенно истощенный, с накинутою на худые плечи бараньей шкурой— это была его единственная одежда. Он весь дрожал от лихорадки, а из дома слышались стоны еще нескольких больных. У входа было навалено несколько куч камня и на них наброшены пучки высохшей травы, клочки материй, зерна кофе и несколько бус и раковинок. Это галласы умаливали жертвами лихорадку, чтобы она прошла мимо их домов. Долина Дидессы одна из самых лихорадочных. Лихорадка тут особенно сильна, и ежегодно уносит много жертв. Но болезнь бывает только от мая — июня до октября — ноября. Другое вредное свойство этой местности то, что всякая маленькая рана легко обращается в язву; почти все население поражено ими.