Гарун Тазиев - Запах серы

Мы прибыли в Конго (ныне Заир) и я уже разглядывал знакомые пейзажи. Разрезанное длинными гористыми полуостровами в буклях изумрудных крон, озеро Киву было все так же велиолепно. С удивительной остротой я вдыхал привычные и на время забытые запахи африканских джунглей. Это были и едкий дым горящей саванны, и сложные ароматы деревень: перец, очаги, бродящий банановый сок, жасмин и человеческий пот. И наконец, тонкое пьянящее вечернее благоухание.

Подъем на вершину Ньирагонго занял больше двух дней. Участников и носильщиков из племени баньяруанда было так много, что караван растянулся на добрый десяток километров, отделяющих Кибати — деревню у начала тропы — от вершинного гребня. По правде говоря, большинство ученых были до такой степени слабо подготовлены физически, с такими слабыми ногами и нетренированным дыханием, что некоторым даже пришлось остановиться на ночь в Вересковом лагере на высоте 2900 метров.

Второй лагерь был разбит на двух крохотных террасах, вырубленных прямо под вершинным гребнем. Одна палатка — для членов экспедиции, две — для носильщиков. Наверху мы встретили Камилла Тюльпена и небольшой отряд военных, выделенный для снабжения.

Третий лагерь был устроен на платформе у подножия огромного конуса из кусков обрушившейся части стены. Такие обвалы представляют собой наибольшую опасность в подобных местах. Ведь стенки непрочны, рассечены глубокими трещинами, а подземные толчки относительно часты. Стоит толчку оказаться достаточно мощным, как от стенки отваливаются увесистые куски породы. И хотя ни разу за многие недели жизни в действующих кратерах такого не случалось, я опасаюсь этого больше, чем неожиданного взрыва.

Геофизики и геологи, насытив взоры зрелищем плавящегося озера, принялись за работу. И хотя я прожужжал им все уши об уникальном феномене, действительность превосходила любое описание. Никто не был разочарован и не выказал того снобистского безразличия, которым отличаются иные интеллектуалы.

Еще во время одиночного восхождения в 1953 году я с изумлением обнаружил, что озеро, такое широкое пятью годами раньше, сузилось и ушло вглубь. Прошло еще 5 лет, и стало очевидно, что уровень озера вновь понизился. С высоты 200 метров казалось, что вертикальная стенка этого нового, третьего колодца уходила в глубину на несколько десятков метров. Неожиданное препятствие вызвало у меня замешательство…

Но всякому овощу свое время. Прежде всего речь шла о спуске во второй колодец. Слишком часто говорилось, что это чрезвычайно опасно и что при всех случаях оставаться на дне невозможно из-за жары и газов. Мой опыт убеждал в обратном, но сейчас это требовало проверки.

Я говорил уже, что из вариантов спуска выбрал лебедку. И хотя установка была тяжелая, операции замедленны, связь между висящим над бездной пассажиром и расчетом подъемника затруднена, забота о безопасности была прежде всего.

Сначала требовалось найти «точку атаки». После продолжительной дискуссии остановились на точке в северной части кратера: стенка была более прямой, меньше выступов и карнизов.

Целый день ушел на переноску снаряжения из главного, южного лагеря в лагерь номер четыре на севере, Затем мы принялись за сооружение установки.

Непрочность стенки угрожала не только тем, кто должен был спускаться по ней, но и, едва ли не в большей степени, тем, кто войдет в спусковую команду: два человека у лебедки и один — у телефона. Не говоря уже о любопытных… Дабы свести риск к минимуму, мы решили отнести лебедку от борта кратера метров на пять; стрела должна была вращаться вокруг вертикальной оси на копре из дюраля. Круговое движение стрелы позволяло проводить спуск и подъем, не касаясь тросом края пропасти. Установка копра заняла у нас несколько дней. Чтобы сооружение не опрокинулось, мы его расчалили и прикрепили к стальным сваям, забитым в щели породы, а основание завалили кучей камней.

Все было проделано тщательно. У меня еще не изгладился из памяти эпизод, случившийся в пещере Пьер-Сен-Мартен за 6 лет до того. Эта самая глубокая из известных в мире пещер была открыта в 1950 году Пьером Лепине. В 1951 году наша спелеологическая группа достигла на дне 350-метрового колодца густой сети просторных подземных залов, два из которых мы тогда же обследовали.

С помощью лебедки часть группы спустилась в огромный третий зал. На исходе пятого дня утомленный Марсель Лубенс решил подняться и организовать себе подмену. Мы помогли ему натянуть лямки и прицепиться карабином к петле на конце стального троса. По полевому телефону дали команду «наверх», и Марсель начал медленный подъем. Он походил на огромный манекен в одежде цвета хаки и в каске. По мере удаления он сливался с темнотой, и только налобная лампочка освещала фигуру. Поднявшись метров на десять, он остановился… Было слышно, как Марсель говорил по ларингофону. Мы крикнули: «Что случилось? Опять неполадки?» Дело в том, что с самого начала лебедка капризничала. Построенная руководителем экспедиции профессором ядерной физики Козеном, она явно была рассчитана впритык и ее коэффициент безопасности оказался невысок. Но в группе было столько физиков и механиков, что все неполадки исправлялись на месте. Мы уже привыкли терпеливо ждать, пока наверху спешно ремонтировали лебедку. Понятно, что для висевшего на тросе это было не бог весть какое удовольствие: лямки не кресло и через некоторое время ноги затекают.